Ирина Юрьева - Только любовь

Когда дорожные кочки сменила лесная тропинка, Илана на миг испугалась, решив, что Ливтрасир попрощается с ней в этих дебрях.

– В лесах Гальдорхейма легко заблудиться, – сказал маг, почувствовав страх своей спутницы. – Я провожу тебя до нашей главной дороги. На ней не собьешься.

– Спасибо! Я добралась к вам сама. Значит, смогу найти путь в Фирод, – иронично сказала Илана, желая скрыть радость.

Волшебник не стал спорить и проговаривать вслух настоящие мысли Иланы. Он просто направил коня в чащу, пригласив ехать за ним. Очень скоро Илана решила, что маг предложил свою помощь, желая найти предлог, чтобы подольше побыть в лесу.

Шорох копыт по сухой хвое, давно покрывшей тропу… Терпкий запах смолы дроммов… Тусклый рассеянный свет, пробивавшийся сквозь вековечные кроны… Какие-то странные звуки… Треск, скрежет и свист… Хлопанье больших крыльев… Звон мелкой мошки, норовящей забиться под ткань или в волосы… Илане это не нравилось, а Ливтрасир наслаждался каждым мгновением. Илана видела, как взгляд правителя города жадно скользит по ветвям дроммов… Как дрожат ноздри, вбирая густой аромат листьев, хвои, смолы… Как рука норовит прикоснуться к шершавым стволам…

В Агеноре, среди беломраморных плит и колонн, золотых стен дворца, древних книгохранилищ, маг был отстраненным и замкнутым. Он принимал эту роскошь, как должное, совсем не думая о красоте драгоценных зеркал, ваз, подсвечников и драпировок. Ему это нравилось, но, в то же время, любой, оказавшийся рядом, мгновенно улавливал: вождь Агенора способен прожить и без этих сокровищ.

В пещерах, у темной реки, Ливтрасир вел себя совершенно свободно. Он видел во мраке, легко находил нужный путь, ощущал необычную жизнь подземелья, сражался с загадочным монстром. Но маг не любил этот мир. Он его принимал, уважал неизвестные правила и соблюдал осторожность. Он не хотел растворяться в энергии сумрака.

Здесь, в гальдорхеймских лесах, Ливтрасир ощущал себя частью глухой чащи. Он жаждал слиться с корнями и кронами, с благоухающим ветром, с клочками жесткой травы, пробивавшейся рядом с тропой. Он любил здесь все, от мелких блеклых цветов до зеленых стеблей, разукрашенных светло-оранжевой ягодой. Даже сухой бурелом, перекрывший однажды тропу, был ему дорог.

Когда, спустившись с коня, маг повел их в обход, Илана могла бы поклясться, что он благодарен препятствию, давшему повод пройтись пешком. Если бы не она, Ливтрасир давно бы уже снял сапоги, чтобы чувствовать тепло нагретой тропы. Глядя, как лучи солнца, пробившись сквозь ветви, скользят по лицу Ливтрасира, Илана подумала:

– Здесь он действительно счастлив!

Уйдя из гальдорских лесов, начав новую жизнь в Агеноре, волшебник лишил себя многого. Власть и почет, постижение Силы, борьба и любовь не могли заменить это мощное чувство единства с природой. Он, делая выбор, отрезал какую-то часть своей жизни, своей души. Маг расплатился гармонией.

Илана вдруг поняла, почему в катакомбах ей страстно хотелось его спровоцировать на жесткость, даже жестокость. Часть подсознания женщины в нем ощущала могучую силу свободного зверя гальдорских лесов. Ей хотелось добраться до этой природной энергии, скрытой покровом культуры и магии.

Еще она поняла, что была неправа, видя силу в агрессии. Именно дикая мощь Гальдорхейма, которая билась в его жилах, и заставляла волшебника быть осторожным. Он, зная себя, не нуждался в ее подтверждении. Его спокойствие и неизменная мягкость, которые, в силу привычки, люди могли посчитать проявлением слабости, были ее продолжением.

Здесь, в гальдорхеймских лесах, Ливтрасир до конца стал собой, растворившись в могучем потоке заветной энергии, мощной любви к жизни в каждом ее проявлении. В чувстве, которое переполняло его, были сила и теплота. И уверенность. И бесконечная радость от редкой возможности жить, ощущая единство со всем, что тебя окружает.

Сентиментальная слабость, зависимость, отказ от собственной воли, воспетые бардами как знаки высшей любви, совершенно не свойственны этому чувству. Они нарушают гармонию и ослабляют, мешая принять жизнь во всех ее красках. В любой душе скрыто зерно, из которого можно взрастить этот яркий цветок сопричастности с миром, однако не каждый способен понять и принять его ценность…

В этот момент и возникла реальная боль. Не протест, не бушующий гнев, не отчаянье от невозможности управлять тем, кто рядом, в своих целях, а понимание. Мысли о том, что она повстречала того, кто ей нужен, кого она ищет, кто может дать счастье, и чью жизнь уже не связать с ее собственной, были ужасны. Илане стало так плохо, что потемнело в глазах. Судьба вновь посмеялась над ней, показав, чем могла одарить, и лишив ее всякой надежды.