Олег Князев - Кристалл Хаоса (СИ)

— Заткнись. Что там по маньяку, Борис?

— Ну, он пытался меня убедить, что из-за местного солнца триллионы детей гибнут, потому что врачи не могут вовремя диагностировать болезнь или разработать лекарство. Что от этого Кристалла все тупеют, так как он тянет из миров что-то важное, как ресурсоемкая компьютерная программа. Я не совсем разобрался. Но мне уже не так сильно хочется его прирезать. А ты что решил с предателем? Как ты скажешь, так и я.

— Старик говорит, что прикончил своих соратников потому, что подслушал, что от него хотят избавиться перед дележкой добычи. Мол, он считал их друзьями, и поэтому слегка озверел, иначе бы просто сбежал. Но нам по прежнему нужен артефакт, так что…

— Погодите! «Один» артефакт? Всего один? — вмешался Тизиан.

— Ну да. Кошачий рай. Помещение с прайдом антиматериальных кошек.

— Но это же самый бесполезный предмет в моей коллекции… зачем он вам?

— На автоматизированной антиматерной электростанции племени Сан завелись антиматерные грызуны. Перегрызают кабели, срут везде…

Тускловатый и нежаркий Кристалл Хаоса садился над тундрой за спиной Моринии, с определенной долей изящества быстро шагавшей босиком по камням и молодой весенней траве. Вампирша охотилась — от одного из телохранителей Тизиана она узнала, что дикари на западе от замка выпасают своих оленей.

Тремя часами спустя она пнула уснувшего у догорающего костра пастуха, заоравшего что-то на своем наречии и схватившегося за костяной нож. Когтей и подавление воли жертвы она не использовала, чтобы как следует развлечься, о чем пожалела — дикарь, сначала попытавшийся ее прирезать, а потом — сбежать, когда не получилось ни то, ни другое, внезапно разрыдался, ощупывая поставленные вампиршей синяки, и, глядя на ее торжествующе-уничижительный оскал и клыки, полезшие из челюстей, обделался. Чем убил все торжество момента, и Мориния, брезгливо вырубив жертву ударом между глаз, отправилась восвояси.

У дома в полной темноте ее ждала Ирис.

— Еще несколько таких нападений, и дикари соберутся и нападут на замок.

— В следующий раз жертва ничего не запомнит. Я усвоила урок и не буду выделываться, а сразу усыплю. Не переживай.

Собеседницы не сговариваясь пошли гулять между по большей частью разрушенными строениями замка.

— Я не переживаю. Ты вернулась ни с чем. Есть хочешь?

— Насчет этого… не знаю, как сказать…

— Говори как есть.

— Меня к тебе тянет, но это ненормально.

— Почему?

Я не должна тобой питаться. Питание — довольно интимный процесс…

— Ну и что в нем такого?

— Я как бы беру часть силы жертвы, часть ее жизни.

— Ерунда. Этот мир сделан так, что в крови содержится определенная сила, поэтому в его пределах действует магия крови и возможно существование вампиров. Но самому человеку эта сила, содержащаяся в крови, не нужна, нужен лишь кислород и питательные вещества…

— Но все равно, пить твою кровь — неправильно. Я лучше Жалкого покусаю еще раз, чем пить твою вкуснющую кровь.

— Кстати, об этом. Почему вы все называете его Жалким?

— А? Он сам так назвался. Да и бог из него так себе, вот мы и обыгрываем это. Но я его в основном называю братиком. Не приближайся… — Мориния в панике отступила на несколько шагов, и наткнулась на стену.

— Я тебя накормлю, неважно, что ты об этом думаешь. Моя кровь для того и предназначена — чтобы ты ее пила. — Ирис подошла вплотную, откинув голову вверх и обнажив шею. Вампирша тяжело задышала и прыгнула на Ирис, обхватив ее ногами выше талии. На этот раз укус был нежным, как первый поцелуй. Пока она пила кровь, вампирша вела себя настолько сексуально, что Ирис даже пришло в голову ответить на ласки, но когда она положила руку на бедро Моринии, прикрытое груботканой мужской одеждой, и повлекла ее вверх, та молниеносно спрыгнула и с красным лицом сказала, вытирая губы и шею от крови:

— Вот так ты на меня действуешь. В следующий раз не лезь ко мне, пожалуйста.

И растворилась в ночи, оставив порядком разгорячившуюся ИИ в одиночестве.

Пятеро маленьких фигур, закутанных в теплую одежду, склонились над шестой, раздевая ее.

— Мне шапку.

— Я сапоги заберу.

— Тогда мне достается лучший кусочек мяса. — сказал один из пацаненков, доставая нож, и принявшись хаотично кромсать труп. Остальные смотрели, ничего не говоря. Из ртов живых выходил пар — было чертовски холодно. Как они видели в полной темноте, Жалкий не знал, но сам он все видел прекрасно. Божество отвело взгляд, не в силах вынести картину, виновником которой он стал, уничтожив местное солнце. Повторный взгляд выявил, что фигур стало четверо, и они все были взрослыми. Одной из фигур был он сам. Ему передали окровавленный нож.