Анастасия Штука - Охотники (СИ)

Сдерживающая ее рука сразу расслабилась, но никуда не исчезла, скользнув с плеча к талии. Обхватив ее, мужчина легко поднял охотницу, доставая из быстро наполняющейся ванны с прохладной водой.

Едва ее ноги коснулись мраморных плит пола, Кира быстро вскинула голову, огромными от волнения глазами глядя на стоящего напротив нее охотника, в полностью промокшей рубашке, с длинных, сбившихся волос которого тонкими ручейками стекала вода. Видимо, ему пришлось удерживать ее, не давая возможности освободиться.

— Прости, мне пришлось, — с глубоким вздохом произнес Рин, так и не дождавшись от женщины какой-нибудь реакции, — я не был уверен, что теплая вода поможет привести тебя в чувство.

— Рин? — Ее голос сорвался, сойдя на едва слышный шепот.

Кира закрыла глаза, пытаясь понять и принять то, что происходит. Мысли невольно вернулись назад, логично намекая на то, что ее разговор с мужчиной чуть раньше не был галлюцинацией.

— Он самый, — с немного нервной улыбкой отозвался охотник, тяжело поднимая руку, и устало потирая мокрый, нахмуренный лоб.

— Ты жив… На самом деле жив…

Прозвучало сказанное ею довольно забавно, но охотник даже не улыбнулся, наоборот, еще сильнее нахмурился и напрягся.

А Кира невольно вспомнила о том, как говорила с Зорием, сообщающим о его гибели. На самом деле мертв… Так он сказал тогда, давая понять, что мужчина больше не вернется, как бы сильно они все не хотели обратного.

Следуя слепому порыву, ни мгновения не раздумывая, охотница бросилась к нему, споткнувшись о пологую округлую ступень, ведущую на постамент, на котором была установлена ванна, с силой и отчаянием стискивая его в сумасшедших объятиях. Уткнувшись лицом в его грудь, она обхватила его руками, впиваясь длинными ногтями в ткань рубашки, с наслаждением вдыхая знакомый, давно ставший родным, запах, умиротворенно закрывая глаза.

— Не делай так больше, — тихо попросила она шепотом, не отрываясь от него.

Растерявшийся мужчина медлил, явно не зная, куда деть от неловкости руки, но после ее слов нежно обнял в ответ, крепче прижимая к себе. Наклонившись, он осторожно коснулся губами ее мокрой макушки, едва ощутимо целуя.

— Обещаю… У меня и в мыслях не было, что здесь такое творится…

Почему-то эти слова стали последней каплей, упавшей в переполненную чашу, расплескав содержимое и заставив его хлынуть через край. Так часто, слишком часто, она сама говорила что-то подобное в ответ на встревоженные замечания мужчины, стараясь просто отделаться от чрезмерной заботы и опеки. Поэтому прекрасно понимала, что они ровным счетом ничего не значат. Рано или поздно, Рин вновь вернется к своему занятию, давно ставшему единственным смыслом его жизни, игнорируя угрожающую ему опасность.

Но куда более болезненным и тяжелым было осознание того, что она не сможет сделать ничего, чтобы остановить его.

Слезы, которые, как она думала, все выплакала прошлой ночью, вновь навернулись на глаза обжигающим жаром, начиная стекать по бледным, не успевшим высохнуть от незапланированного купания щекам, крупными каплями падая ему на рубашку.

Обнимающие ее руки дрогнули, когда плечи затряслись от беззвучных рыданий. Она никогда не умела плакать, в отличие от своей младшей сестры, быстро смекнувшей еще в раннем детстве, что, проливая горькие слезы, можно добиться куда большего, чем пытаясь кого-то в чем-то убедить…

— Ну что же ты, — утешать Рин умел мастерски, освоив это непростое ремесло довольно рано, воспитывая младших сестер, постоянно разбивающих себе носы и коленки. Они часто царапали и резали пальцы, обжигали ладошки и всячески шкодили, получая от матери справедливое воздаяние в виде легких подзатыльников и шлепков. Поэтому его голос сразу сменился, зазвучав намного тише, приобретая ласковые убаюкивающие нотки.

Вот только она не готова была выступать в роли благодарного слушателя…

— Я сама тебя убью, — сквозь слезы срывающимся голосом пообещала Кира, крепче вцепляясь пальцами в его спину, противореча своим собственным словам.

— Прости, мне жаль, правда. Я не думал, что все так обернется… Такое ведь случалось и раньше, но никто не спешил бить тревогу… Кому так не терпелось похоронить меня побыстрее?

— Зорию не понравилось, что ты в одиночку отправился на ту тварь, живущую в пещере, — слабо отозвалась Кира, не выпуская мужчину из крепких объятий. Пытаясь справиться с собой, она несколько раз глубоко вдохнула, стремясь успокоиться. Но сделала только хуже, ведь знакомый, безумно нравящийся ей запах трав проник в легкие. В носу противно защекотало, заставив ее не слишком эстетично шмыгнуть им, а на глазах опять выступили слезы.