Анастасия Штука - Дар (СИ)

— И я смогу вернуться? — Робко спросила Маара, вопросительно глядя на собеседницу. Зиберина рассмеялась, жестом призывая ее присесть на лежащие на краю дороги нагретые солнцем камни. Сама она опустилась рядом, щурясь под яркими лучами пригревающего светила.

— Ты в любой момент можешь вернуться назад, здесь тебе всегда будут рады, Маара. Но не стоит спешить, ведь в мире столько всего интересного и не познанного. Ты знаешь, где меня искать. Если тебе понадобиться моя помощь, ты можешь обратиться за ней.

— Просто мне страшно…

— Я знаю, милая, я знаю. — Зиберина ласково коснулась волос опустившей голову девушки. — Это ново для тебя, но очень скоро ты привыкнешь. Испытывать страх вовсе не позорно или унизительно. До тех пор, пока ты чувствуешь страх, ты живешь. А вот если даже тени его в душе не остается, тогда есть над чем задуматься…

Маара улыбнулась, глядя, как она иронично вскидывает брови, словно приглашая ее задуматься над тем, что же ждет такого человека.

Она не успела ответить, как Зиберина поднялась, вглядываясь вдаль.

— Тебе пора отправляться в путь…

Они вместе ждали, пока дорожная карета, потемневшая от пыли и времени, не остановится возле них. Не молодой уже возница окриком заставил остановиться кусающих удила коней, с удивлением рассматривая путниц. Частенько у этого места, у гряды наполовину ушедших в землю камней, он забирал путешественников из ближайших деревушек, которые стремились попасть в город. За долгие годы, что он провел на этой дороге, погоняя без устали лошадей, он успел узнать большинство путников, выходивших на тракт. Но женщин, ожидающих приближения экипажа, видел впервые.

Он во все глаза смотрел на них: невысокая, стройная женщина в роскошном алом платье, оставляющем обнаженными длинную шею, покатые плечи и стройные руки, спокойно и внимательно осматривала запыленную карету, а высокая, хрупкая девушка в легкой атласной тунике цвета морской волны не сводила встревоженного взгляда с нее. Он удивленно следил за тем, как казавшаяся лишь немногим старше своей спутницы женщина, ободряюще потрепала девушку по щеке и так заботливо, по-матерински, поцеловала на прощание в лоб. В прекрасных глазах уезжающей застыла пелена сверкающих слез, а вот провожающая на удивление спокойно помогла ей подняться в карету, и сразу ушла, ни разу не обернувшись назад. Почесав затылок, озадаченный возница взмахнул кнутом, заставляя всхрапнувших лошадей тронуться с места, а сам все оглядывался назад, пока женщина, грациозной и полной достоинства быстрой походкой уходила назад, к горам. А потом еще долго в своей любимой таверне рассказывал за кружечкой пива своим друзьям, таким же возничим, как и он сам, о странной пассажирке, которую довез до ближайшего крупного города, и женщине, врезавшейся ему в память…

Внутри экипажа было душно, царил легкий полумрак, тонкие шторы на окнах были задернуты, чтобы не пропускать лучи солнца. Едва сдерживая слезы, Маара поспешно забилась в самый дальний угол, накрыв дрожащие губы ладонью и стараясь не привлекать к себе внимания. Кроме нее в город ехали всего несколько человек: женщина с двумя дочерьми-подростками в нарядной, но сшитой из простого и практичного льна одежде и серобородый старик с тяжелым посохом, мирно дремавший и не обращающий внимания на нового попутчика. А вот девочки, поблескивая горящими от любопытства глазенками внимательно, нисколько не стесняясь, пристально рассматривали ее, то и дело шепча что-то друг дружке на ухо. Мааре было не приятно их повышенное внимание и взгляды, скользящие по ее лицу и фигуре. Они бесцеремонно изучали ее одежду и богатые украшения в ушах, на шее и запястьях. Бывшая лесная не могла увидеть себя со стороны, поэтому и не представляла, насколько прекрасна. Девочки множество раз бывали в городе с матерью, но лишь однажды им довелось увидеть женщину подобной красоты, подавляющую всех вокруг роскошью своих одежд и богатых украшений, но и она уступала их новой попутчице в совершенстве черт лица.

Тряска в жаркой и душной карете показалась расстроенной Мааре настоящей пыткой. Голову словно сдавил железный обруч, который с каждым новым ухабом и выбоиной все туже и туже затягивался вокруг ее лба, а в душе вскипало что-то подозрительно похожее на раздражение. Когда экипаж наконец-то остановился на одной из шумных улиц, Маара не смогла сдержать облегченного вздоха. Торопливо вынырнув из удушающего и пытающего плена, она спустилась на каменную, отполированную тысячами ног и копыт колес, мостовую, с любопытством оглядываясь по сторонам. Широкая, длинная улица была застроена большими домами, сложенными из красновато-коричневого камня. Окна, затянутые тонкой слюдой, украшали узкие резные подоконники, на которых уютно устроились глиняные красочные горшки с огненно-красными петуньями и застенчивыми белыми фиалками. Экипаж остановился у большого каменного дома, из распахнутых дверей доносились громкие голоса.