Элейн Каннингем - Война магов

- Почти ночь, Ваше Величество. Время готовиться ко сну.

Когда королева не запротестовала, Тзигона взяла таз и наполнила его теплой водой из бачка. Найдя мягкую ткань, она опустилась перед Беатрикс на колени. Играя роль служанки, она осторожно стерла косметику с лица королевы.

Без белой пудры, Беатрикс выглядела моложе и гораздо красивее. Однако, она не была похожа на мать, которую запомнила Тзигона или женщину из её видений.

- Над ней довлеет какая-то иллюзия, — сказала Тзигона. — Я развею её.

Маттео хотел предупредить подругу, но не успел. Заклинание Тзигоны быстро отбросила маскировку.

Её глаза наполнились слезами. Представшее перед ней не было лицом Кеттуры — оно едва ли вообще принадлежало человеку. Кожа и плоть были содраны прочь, а то, что осталось, было выжжено огнем и кислотой. У женщины не было ушей, и почти не было носа. На этом изуродованном лице сложный бело-серебристый парик выглядел, словно издевательство. Словно драгоценные камни на разлагающемся трупе.

Не долго думая, Тзигона потянулась, чтобы снять парик. Королева схватил её за запястья. Хватка у женщины была удивительно сильной.

- Нет, — тихо сказал она.

Сердце девушки разбилось. Этот простой жест убедил её сильнее всего остального. Кланяясь, она попятилась назад.

- Спокойной ночи, миледи.

Девушка развернулась и бросилась прочь из комнаты. Маттео не отставал. Он нашел подругу сидящей на лестнице. Она повернулась лицом к стене и обняла руками колени. Устроившись рядом с ней, Маттео стал ждать.

- Я должна была думать, прежде чем трогать её парик, — сказала она, наконец. — У мамы были красивые волосы. Даже сейчас ей тяжело вынести их отсутствие.

- Так ты думаешь, это правда.

Тзигона дернула плечом.

- Почему бы нет? Ты никогда не врал мне. Хотя и правдой не баловал, с другой стороны.

Он потянулся к ней, но быстро отстранился.

- Что собираешься делать?

- Хмм? — она посмотрела на советника снизу вверх. — Я иду в башню. Я же тебе обещала, — добавила она резким тоном, когда Маттео вопросительно поднял бровь.

Кивнув, джордайн повел её к ближайшему выходу. Когда Тзигона быстро зашагала по сумрачному городу, она благословила Маттео за его логику. Он предположил, что она вернется к Баселю. Ему в голову не пришло спросить, в какую башню она направляется!

Галька хрустела под ногами Урьяха Беладжуна, когда он крался по саду, огибая башню Баселя Индоулаура. Он хотел сотворить сферу тишины, но с сожалением отказался от подобной идеи. Желтая дымка окружала башню, защищая ту от магических вторжений. Он не стал бы рисковать обнаружить свое присутствие. Слишком многое зависело от неожиданности. У него будет лишь один шанс.

Маг присел за цветущим у самой дороги гибискусом, неподалеку от двери башни. Его пальцы крепко сдавили рукоять кинжала. Магию смогут уловить, но кто мог ожидать, что кто-то осмелиться явиться к дому могущественного мага с кухонным ножом? Рано или поздно, Басель появится здесь. И он умрет.

Урьях ждал, пока луна поднималась над крышами столицы. Наконец, его терпение было вознаграждено. Жирная жаба, убившая его любимую Синестру, вышла из башни и скользнула в свой сад. Басель Индоулаур стоял, глядя на луну и семь ярких осколков, которые следовали за ней, словно пытаясь разгадать некую головоломку, записанную в черном небе.

С губ мага сорвался тяжелый вздох. По мнению Урьяха Беладжуна, его мучала совесть. Старик схватил кинжал и медленно поднял его, когда ненавистный маг начал прогуливаться по дорожке.

Как только Басель поравнялся с гибискусом, Урьях вложил все свои силы в единый выпад. На мгновение, он замер в воздухе. Волк атаковал ягненка, молодой воин защищает свою возлюбленную, бог противостоит злу.

В следующий момент он оказался на спине, удивляясь тому, как кружатся и танцуют осколки луны.

- Лорд Беладжун, — удивленно произнес знакомый голос.

Глаза Урьяха сосредоточились на лице Баселя. Старик почувствовал свою неудачу. И грудь сжали тиски тщетности.

Больше нечего было делать. Синестра умерла. А вместе с ней умерла и мечта отомстить, которая поддерживала его силы. Повинуясь порыву, он схватил упавший нож и приставил его к собственному сердцу. Схватив рукоять обеими руками, старик приготовился вонзить его в грудь.

Боль усилилась, и оружие выскользнуло из внезапно онемевших пальцев.

Волны агонии сдавливали грудь Урьяха. Он не мог двигаться, не мог даже проклясть мага, сотворившего с ним подобное.