Ирина Лакина: Арабские сны

Строгая начальница гарема больно схватила меня за подбородок двумя пальцами, затем опустила взгляд на вздымающуюся под тканью рубахи пышную грудь, потом посмотрела мне прямо в глаза и, поразмыслив пару секунд, толкнула меня в плечо. Что это означало, я еще не поняла. Очевидно, она отбирала девушек. Но для чего? Или для кого? И что мне теперь делать — радоваться, что меня для «этого» не выбрали, или горевать, что не попала в число избранных?

Пока я размышляла, стоя среди отвергнутых, хазнедар добралась до Лерки.

— Строптивая девушка. Много сил придется потратить на воспитание. Что скажешь, Масуд-ага?

Наргес Хатун протянула к Лерке руки и наглым образом вцепилась обеими ладонями ей в грудь. Лицо моей подруги перекосилось от злости. Она схватила хазнедар за запястья и резким движением убрала ее руки с груди.

— Не смейте меня касаться! Кто вы такая? Что вы себе позволяете?! Я подам заявление в полицию! — кричала Лерка.

Зейнаб-калфа тут же подлетела к ней и ловко скрутила руки за спиной.

— Сатрапы! Кровопийцы! Бандиты! Вас всех арестуют! — верещала моя подруга, а я мысленно молилась, чтобы она заткнулась. Что-то подсказывало мне, что Зейнаб-калфа вовсе не шутила про фалаку и двадцать ударов палками.

— Успокойся, сумасшедшая! Какая невоспитанная рабыня! — причитал Масуд-ага, качая головой.

Хазнедар тем временем схватила подол Леркиной рубахи и резко задрала его наверх до самого пупка, открыв наготу моей подруги всем собравшимся.

— Сволочи! — завыла моя подруга и начала извиваться, как змея. Я прикрыла лицо руками. Такое унижение она им точно не простит.

— Посмотри, Масуд-ага! Лобок ухоженный, бедра упругие, ноги длинные и стройные. Кожа нежная, мягкая. Живот плоский и красивый. Будем с ней возиться или перепродадим?

— Повелителю уж больно наскучила Дэрья Хатун. Совсем загрустил. Как бы не заболел, избави аллах!

Лерка продолжала извиваться и брыкаться, изо всех сил стараясь освободить из плена руки.

— Но эта наложница — сущий демон. Сбежала из хамама, ударила евнуха, много ругается и кричит. Даже не знаю, Наргес Хатун. Стоит ли овчинка выделки?

— Ясно.

Хазнедар сдвинула брови и еще раз внимательно посмотрела на красную от стыда Лерку.

— Слушай меня, хатун, не перебивай. У тебя есть выбор. Две дороги открыты перед тобой. Первая — ты усердно учишься, слушаешь меня, агу и калф, попадаешь в покои падишаха, рожаешь ему наследника и становишься султаншей. Вторая — ты брыкаешься, как бешеная кобылица, ругаешься, как янычар, дерешься с прислугой и оказываешься на невольничьем рынке, где мы продаем тебя старому вдовцу за два медяка. Жизнь свою ты кончишь в какой-нибудь дыре под Тебризом. Тебе выбирать.

Лерка притихла и даже перестала дергать руками.

— Хорошо. Я буду учиться, — обреченно выдала моя присмиревшая подруга, стыдливо опустив голову.

— Так-то лучше. — Наргес Хатун похлопала ее по плечу и ехидно улыбнулась.

— Остальных ведите в кладовую. Пусть начинают работать. Сегодня нужно перебрать пять мешков гороха. Пока не сделают — ужином не кормить!

«Не царское это дело», — подумала я, в то время как крепкие руки Зейнаб-калфы подталкивали меня к выходу.

— И что нас теперь ждет? — спросила я у своей новоиспеченной знакомой с Крита, не переставая тереть мыльной тряпкой каменную стену, закопченную дымом факела.

Позади нас, как надзиратель в исправительной колонии, сложив за спиной руки и вытянувшись по стойке «смирно», стояла Арзу-калфа — вторая помощница хазнедар в гареме.

В паре с Зейнаб-калфой они очень правдоподобно играли роли доброго и злого полицейских. Несмотря на строгий и даже слегка грозный вид, в ее глазах читалась доброта и сочувствие.

— А что нас ждет? — Элена шмыгнула носом и вытерла рукавом капельку пота с виска, — зачем, спрашивается, они отвалили за меня целое состояние? Чтобы получить еще одну джарийе? Вчера мешок гороха перебрала, сегодня копоть отмываю. Посмотри на мои руки, на мою нежную кожу, на мои шелковые волосы! Теперь все это пойдет коту под хвост! Султанша в обличье служанки — что может быть ужасней?!

Девушка горько вздохнула и отвернулась от меня, принявшись с удвоенным усердием тереть грязную стену.

— Девушки, работаем! Не отвлекаемся! — прикрикнула Арзу-калфа, не сдвинувшись с места.

— То есть мы прислуга, и к этому шаху, или как там его, нас не поведут? — спросила я шепотом, слегка наклонив голову в ее сторону.