Ирина Лакина: Арабские сны

Она отвернулась от меня и уставилась на Масуд-агу, который только пожал плечами и расплылся в услужливой улыбке. Очевидно, эта особа держала тут всех в ежовых рукавицах.

Я не сразу уловила смысл ее слов про «наложницу» и «падишаха», но когда шестеренки в моей голове вновь закрутились с бешеной скоростью, передавая смысловые сигналы в мозг, я как ужаленная подскочила с места и уставилась на эту странную парочку.

— Меня похитили?! Сколько вы заплатили этому Ахмеду? Сто тысяч долларов? Двести?

— Масуд-ага, растолкуй этой несчастной, как нужно разговаривать с хазнедар!

Я знать не знала, что еще за «хазнедар» такая, но судя по тону, которым это было сказано, должность была руководящая и весьма уважаемая.

— Хатун, сядь, успокойся, — елейным голосом заговорил мужчина. — Не будь дурочкой, слушай хазнедар, усердно учись, старайся, и, возможно, когда-нибудь, иншааллах! — в этом месте он театрально воздел глаза к потолку и поднял вверх указательный палец, — тебя позовет в свои покои сам шахиншах Джахан Великолепный, правитель Ирана и Омана, падишах Аравии и Персии, второй шах династии Сефевидов, да продлит Аллах его годы!

Мои брови медленно ползли вверх. На несколько секунд я даже потеряла дар речи. Какой еще шахиншах? Какие Сефивиды? Какой Иран, Оман и Аравия? Что за чертовщина?!

— Но ведь я в Абу-Даби! Прилетела сюда утром на самолете! — я испуганно моргала ресницами и переводила взгляд с Наргес Хатун на Масуд-агу и обратно. Услышанное никак не укладывалось у меня в голове.

— Вот же смешная джарийе! Наргес Хатун, ты только послушай, что она говорит — прилетела сюда утром на каком-то самолете! — Мужчина обхватил себя за живот и принялся хохотать как сумасшедший, постепенно заражая своим смехом строгую начальницу. — Что это еще за птица такая — самолет? Скажи-ка мне, хатун, сколько перьев ты у нее повыдирала, пока вы летели?

Я ровным счетом ничего не понимала. Смех грузной дамы и ее прислужника заполнил собой все пространство.

— А она веселая, может приглянуться падишаху! — ответила ему Наргес Хатун, заливаясь смехом и едва сдерживая слезы. — Веди ее в хамам. Пусть ее там лекарша осмотрит да вымоет как следует. А то пока кроме зеленых глаз ничего и разглядеть невозможно. Пылью заросла, как ковер в чулане!

Масуд-ага подхватил меня под локоть и потащил к выходу, продолжая хохотать и причитать:

— Прилетела она, на самолете. Вот же придумает, глупая хатун.

Я еще раз обернулась и бросила на хохочущую женщину недоумевающий взгляд.

— Что вы сделали с моей подругой? Где Лера?

Но на мои возгласы никто уже не обращал внимания. Ответом мне были все те же причитания Масуд-аги да приглушенный грубый смех хазнедар за тяжелой дверью.

Я стояла в стройном ряду молоденьких девушек. Только, в отличие от меня, они не вертели недоуменно головой по сторонам, а спокойно шептались друг с другом, периодически хихикая и бросая неоднозначные взгляды на гаремных евнухов, охраняющих вход в зал, в котором мы находились.

Меня привели сюда после бани и унизительной процедуры осмотра лекаршей — молчаливой женщины в полосатом халате и шароварах, — которая сперва заставила меня открыть рот и внимательно рассматривала зубы, словно я была арабским скакуном на продажу, потом долго и больно мяла мне грудь, а в конце заставила усесться на мраморную лавку и раздвинуть ноги. Этот момент нашей встречи мне хочется забыть как можно скорее — она больно ширнула своим указательным пальцем мне между ног, прокрутила его внутри несколько раз, а потом укоризненно покачала головой.

А что она хотела? Чтобы молодая и привлекательная, да еще и девственница? Мало того, что похитили, притащили в гарем какого-то богатенького эмира, возомнившего себя персидским шейхом, так еще и девственницу им подавай! Лучше смотреть надо было, когда выбирали жертву!

Потом эта особа, не произнеся ни слова, достала из кармана какую-то стеклянную баночку с зеленой мазью, обмакнула в нее все тот же указательный палец и погрузила его в мою вагину. В тот момент я думала, что превращаюсь в дракона и могу взлететь, попутно выпуская языки пламени из того самого места. Внутри все горело и пылало, словно эта ужасная мазь была сделана из смеси черного и красного перца.

Спустя час ощущения были немногим лучше. Мышцы ныли и пульсировали, их как-будто кто-то растягивал, привязав с двух сторон по гирьке.

— А вас тоже похитили? — я наклонилась к соседке справа и с видом заговорщика прошептала ей свой вопрос на ухо.