Сесилия Дарт-Торнтон - Заклятие немоты

Крики тех, кто наблюдал за битвой, сотрясли долину. Спасения не было, грозная воительница в последний раз занесла оружие над головой, но тут находчивый Кэллан с жаром воскликнул:

— Беда! Твои кони споткнулись о горный пик, колесница сейчас перевернется!

Рхабхлинн, на лице которой уже сияла торжествующая улыбка, попалась на хитрость и обернулась на миг. Кэллан только этого и ждал: он тут же сбил противницу наземь и приставил к ее горлу отточенный кинжал, заставив просить пощады. Рхабхлинн признала себя побежденной и поклялась никогда более не воевать против Сеиллеин.

— О чем говорит нам эта История? — закончил свой рассказ Сианад. — Она учит нас тому, что для победы в битве одной лишь силы недостаточно.

— Или тому, что эрты любят рассказывать всякие враки, — возразил Черный Том, за что немедленно получил в глаз.

Ночь продолжалась в том же духе. Пираты шумно праздновали победу, без конца наполняя кружки и припоминая все новые Истории о морских и небесных сражениях, о Покинутых Кораблях, о страшных бродячих бурях, об удивительных северных течениях, где пропадает без вести любое судно. Не забыли и легендарное Кольцо Штормов, что защищает корабли от падения за край Айи, где нет ничего, просто ничегошеньки. Кто-то хвастал, что знаком с ледяными воинами Римана, и в доказательство подробно описывал их белоснежную кожу, молочного цвета волосы и узкие глаза, бледные, точно лепестки магнолий. Упомянули и Спящих Рыцарей Эриса, над чьими головами много веков топчут зеленую траву всевозможные сверхъестественные твари. Но когда речь зашла об Отряде Неявных и Принцах Ночного Ужаса, даже самые отчаянные головорезы понизили голос почти до шепота.

Одна из Историй повествовала о матросе, который получил приказ спуститься по внешней стороне Летучего корабля, чтобы исправить какую-то неполадку. Судно в это время пересекало опасное ущелье, и перепуганный насмерть аэронавт пустился на хитрость: стащив небольшой силдроновый слиток, прикрепил его к своему ремню. И что же — когда сильный ветер порвал страховочную веревку, беднягу унесло далеко в горы, туда, куда путь был заказан даже Летучим кораблям. Столетия спустя многие матросы еще заявляли, что видели в небесах разлагающиеся останки несчастного, хотя к тому времени сами кости его, наверное, рассыпались в прах и были рассеяны ветром. Каждый аэронавт втайне до сих пор надеется найти украденный слиток, есть даже такие хитрецы, что носят с собой специальные сети для ловли силдрона — на всякий случай.

— Ну да! — усомнился один из пиратов. — Что-то не слыхал я, чтобы такое приключалось со Всадниками Бури, а ведь у них тоже летучие пряжки.

— Так-то оно так, — заспорил другой, — но и Всадники не в темя колочены: пряжки у них из самого слабого металла. Если упадешь — повиснешь футах в десяти от земли. Отстегивайся и прыгай вниз, ничего тебе не сделается.

— Да уж, — проворчал кто-то. — Если не напорешься на дерево.

— Кабан на вертеле! — довольно заржал первый пират.

Тут поднялся с места рыжеволосый. Покачиваясь отнюдь не в такт с кораблем, он взмахнул кружкой и потребовал внимания. Матросы зашикали друг на друга.

— Че хочу сказать, парни, — невнятно промычал он. — Я никогда в жизни…

Последовала внушительная пауза.

— Никогда… — повторил он с нажимом и опять смолк.

Команда буквально смотрела ему в рот.

— … не имел понятия… о том…

Пират вдруг смутился и с виноватым видом закончил:

— … че я такое несу!

После этого он плюхнулся на место и блаженно улыбнулся всем присутствующим. Команда слегка развеселилась.

И вот несколько пьяных матросов затянули песню — да не какую-нибудь непристойность, а самую настоящую балладу о любви. О верной девушке, чей суженый отправился в боевой поход, и она, не в силах вынести разлуки, последовала за ним, переодевшись в мужское платье. Растроганные пираты икали, роняя слезы в кружки с ромом.

Время от времени безобразному юноше с «Тарва» почти удавалось погрузиться в забытье, поэтому до него долетали лишь неясные обрывки Историй о чудовищах, оборотнях и легендарных воинах. Товарищ по несчастью тихонько посапывал с разинутым ртом у него на плече.

Среди ночи юноша вдруг пробудился окончательно. Большая часть фонарей уже не горела. Спящие пираты валялись по всей палубе в самых разнообразных и живописных позах. Резкий запах пота смешивался с вонью прогорклого кухонного жира. Корабль, точно огромная колыбель, продолжал нежно покачиваться, убаюкивая этих взрослых, оглушительно храпящих младенцев.