Питер Дэвид - Сэр Невпопад и Золотой Город

Да, новой была рана на груди. Я выглядел ужасно. На груди, там, где огонь прожег камзол, зияла дыра, да и сам материал горел. Я яростно содрал с себя одежду, разорвал ее и бросил горящие обрывки на землю. Мое зрение начало проясняться, и я в смятении посмотрел на обугленную дыру в груди на том месте, где был алмаз. К счастью, дыра не была сквозной. Она напоминала глубокую почерневшую воронку. И дико болела.

Стали проясняться и другие подробности. Пелена, отделявшая одну часть моего сознания от другой, спала. И вот тот человек, которым я был, и тот, которым стал, соединились, и впервые за много месяцев я полностью осознал, что со мной произошло. И это потрясло меня до самой глубины души.

И именно тогда Кабаний Клык, про которого я совсем забыл, яростно взвыл и налетел на меня с мечом.

Я попятился… и спасло меня только полное и неожиданное падение. Правая нога подогнулась под переменой веса, и я оказался на земле, в замешательстве глядя на противника.

Кабаний Клык наступал на меня, размахивая мечом, и я понял, что былая неуязвимость больше меня не защищает. И тут, когда до смерти оставалось всего мгновение, я услышал пронзительный и злобный скрипучий крик. Это Мордант вцепился Кабаньему Клыку прямо в лицо, визжа и царапаясь. Кабаний Клык завопил, но его вопль заглушался телом хролика.

Мой меч лежал всего в футе от меня. Я бросил тело вперед, схватил оружие и ударил им изо всех сил. Удар был неуклюжий, даже жалкий, но достиг результата, потому что я попал Кабаньему Клыку по сухожилию под правой лодыжкой и рассек его. Кабаний Клык, который бился с хроликом, слишком поздно осознал, что произошло, и тоже оказался на земле, извиваясь от боли. Мордант взлетел с его лица как раз за миг до падения, и я в один момент кинулся на Кабаньего Клыка. Хоть я опять и хромой, но сила в руках оставалась прежняя, и я бил противника головой о землю, крича ему:

— Это ты меня обвиняешь, что я убил беспомощную женщину? Так это за нее! За ту, чья вина была только в том, что она оплакивала мужа! Думаешь, я забыл? Ублюдок! Сволочь!

Мир снова отодвинулся от меня, и чьи-то сильные руки подняли меня с поверженного Кабаньего Клыка. Я бился как мог в руках тех, кто еще недавно были моими верными воинами, но выиграть не мог — боль разрывала меня.

Но вот раздались испуганные крики: "Смотрите! Не может быть! О боги, спасите нас!" — и я глянул, что вызвало эти крики. Приобретя новое знание, зная, что произошло, пока Глаз Смотрящего держал меня в своих объятиях, я примерно предполагал, чего можно ожидать. И все же, увидев, я ощутил, как сердце у меня перестает биться.

Из каждого обломка расколотого Глаза возникало призрачное существо. Каждое чернейшего цвета, с кривой улыбкой на губах и сияющим мечом в руке. Через несколько мгновений их собралась целая сотня; они стояли во дворе и оглядывались с очень знакомой усмешкой.

Знакомой… потому что усмешка была моя.

Это был не я.

Я вдруг понял это, и понимание хлынуло в мое сознание, словно вода. Это был не я, и никогда такого не было во мне.

Хорошо… но не совсем верно. Это был я в том смысле, что моя тьма, мое озлобление, мое презрение к миру подтолкнули события.

Все остальное — Глаз Смотрящего…

И камнегрызы.

Злость, которая двигала мной, жажда мести и победы — все оказалось в распоряжении троллей, которых уничтожили завоеватели. Они стали покоренной расой — те, кто их завоевал, прокатились по пещерам Ба'да'бума, стремясь лишить обитателей богатств и жизней. Но так просто камнегрызы не сдались.

По правде говоря… они вообще не сдались.

Шейри была права. Их жуткие тени оставались в Ба'да'буме, подпитываясь от вечной тьмы и еще более от вечного неприятия существ с поверхности земли, которые напали на них и уничтожили весь народ. Когда я проходил по пещерам и тени набросились на меня, они почувствовали во мне родственный дух. Человека, накопившего столько же гнева и неприятия людей, сколько было у них самих.

И более того… они явно ощутили могущество камня, который был у меня с собой, хотя тогда он еще не прирос ко мне. Но тени поняли, чего хочет камень, и были рады это устроить. И они… они поселились во мне. Устроили в моей душе себе обиталище. Я, бывший владелец гостиницы, сам стал ходячей гостиницей. Более того, как и было предсказано, я стал тенью самого себя.

Там, в пустыне, когда я оказался на волоске от смерти, а жизненные силы почти покинули меня и измученная душа не могла сопротивляться… тогда полная жажды мести душа камнегрызов одолела мою. Тогда Глаз Смотрящего понял, что он нашел наилучшего партнера, и прирос к моему телу, для того чтобы захватить и душу.