Стивен Дональдсон - Первое Дерево

Наконец-то она снова могла ощущать этот мир полноценно и от этого открытия просто не могла усидеть на месте. Наугад, полагаясь на инстинкт, она отправилась обследовать корабль.

Тут же за ее плечом вырос Кайл и спросил, не хочет ли она посмотреть на свою каюту. Это настолько выбило Линден из прежнего состояния полутранса, что она замерла, беспомощно уставившись на харучая. Его лицо выражало не больше, чем каменная стена, и она не смогла уловить в нем даже намека на то, откуда он так хорошо осведомлен о корабле, чтобы сделать ей подобное предложение. Он стоял в спокойной расслабленной позе, но в эту секунду казался ей провидцем. Однако на ее немой вопрос он объяснил, что Кир и Хигром уже поговорили с боцманом и получили от нее подробный план судна.

Сначала Линден отнесла это к обычной предусмотрительности, свойственной харучаям. Но в ту же секунду осознала, что Кайл предложил ей именно то, что в данную минуту ей больше всего было необходимо, — место, принадлежащее только ей, интимный уголок, в котором она могла бы подготовить свои чувства для новых открытий на корабле Великанов и привести в порядок мысли. А вдруг заботливость Великанов простирается настолько, что она сможет принять ванну? Горячую ванну? Как это было бы роскошно! Когда вообще в последний раз она мылась в горячей воде? Когда она вообще в последний раз мылась, как следует? Линден кивнула Кайлу и отправилась за ним.

Посреди корабля находилась надстройка с плоской крышей, разделявшей корабль на нос и корму. Следом за Кайлом Линден перешагнула шторм-порог, доходивший ей до колен, и оказалась в длинном кубрике, двери из которого выходили на камбуз и в кладовые. Окон не было, но лампы светили ярко и создавали уют. Их свет брызгами рассыпался, отражаясь от основания грот-мачты, пронзавшей помещение в центре, словно дерево, поддерживающее крышу. Ее ствол был весь покрыт различными символами, словно геральдический щит, и Линден дала себе слово со временем изучить их как следует. Но Кайл равнодушно пересек зал, словно ему здесь все было давно знакомо, и она последовала за ним на корму.

С признательностью кивнув в ответ отсалютовавшему капитану, стоящему на мостике, она следом за Кайлом вошла в одну из дверей, расположенных справа под мостиком. За ней находилась гладко отшлифованная каменная лестница, ведущая в глубь корабля. Ступени явно были рассчитаны на Великанов, но Линден спускалась по ним без особого труда. К тому же ей пришлось одолеть только один проем, и она оказалась в длинном коридоре с множеством дверей, ярко освещенном фонарями. Кайл сказал ей, что здесь находятся его и ее каюты, а также каюты Вейна и Кира. Ковенант, Бринн и Хигром расселены по левому борту.

Великанам каюта Линден, наверное, была бы тесновата, но ей места хватило с лихвой. У одной из стен висел большой гамак; значительную часть каюты занимали стол и два массивных стула. Сиденья стульев доходили Линден до пояса, а для того чтобы забраться в гамак, ей пришлось бы залезать на стол. Но пока что все эти маленькие неудобства ее не беспокоили. Каюта была залита ярким солнечным светом, лившимся через открытый иллюминатор, и обещала уют и уединение. А именно в этом она сейчас нуждалась больше всего.

Но уже через секунду после того, как Кайл по ее просьбе отправился на поиски еды и воды для купания, она заметила, что сквозь ее радостное возбуждение снова начинает просачиваться щемящая тоска. С уходом харучая словно спала некая пелена: рука тьмы, скрывавшаяся где-то в недрах корабля, заскребла когтистым пальцем прямо по сердцу. От этого прикосновения весь ее восторг, ощущение нового и надежды на будущее стали расползаться и оседать, как песочный замок, подмытый прибоем. Старая, уже подзабытая мрачная боль вновь засвербила у нее в груди.

Боль, причиненная родителями и Гиббоном.

Да и что, в конце концов, для нее изменилось? Имеет ли она хоть какое-нибудь право или причину находиться здесь? Она-то осталась прежней — женщиной, влекомой к смерти больше, чем к жизни. И как измениться, она не знала. На-Морэм ясно доказал ей, чего стоят все ее надежды. Он говорил: «Ты избрана для особого осквернения. Ты будешь главенствовать в Стране, как главенствует железо, превращая землю в руины. Тебе доступно то, что не замечает никто другой. Ты открыта для Зла…» Линден никогда не освободится от его выжигающей сердце жестокости, от леденящей боли, которыми он испакостил ее плоть, от пути, на который она встала. Мрак, терзавший ее всю жизнь, снова напомнил о себе; он разрастался, поднимаясь с самого киля «Звездной Геммы», будто в здоровом организме корабля открылась страшная язва, незаметно разъедающая и судно, и его экипаж.