Сергей Нокс - Обреченные души. Раздор (СИ)

— Дрэксоры? — переспросил Форас.

— Да-да дрэксоры, — усмехнулся собеседник, подрубая топором рог ящера. — Эх, охотники, конечно же, из вас не ахти, такой рог испортить, — огорчённо и слегка недовольно пробурчал незнакомец.

— Охотники?! — в недоумении вскричал Фрост, — да я впервые вижу эту тварь! Хвала Эзóлусу, что ты убил это мерзкое чудовище, — потирая ноющую кровоточащую рану, сказал Форас.

— На самом деле настоящей похвалы достоин твой соратник, — искренне молвил незнакомец, — а рану-то, следовало бы перевязать и обработать.

— А чем бы я мог отплатить своему спасителю? — спросил король.

— Да вы и так уже нам достаточно помогли, — усмехнулся воитель, достав из-за пояса искривленный нож и сделав им глубокий надрез на шее поверженного зверя.

— Нам? — переспросил вновь потрясённо Фрост. В это самое время на бурых лошадях подоспело ещё четыре человека. Трое мужчин и одна женщина, одетых точь-в-точь как незнакомец.

— Ничего себе, вот это добыча! — изумился широкоплечий здоровый лысый кальхеймец, потирая на затылке косу, сплетённую в хвост.

- Óгильд, что же ты наделал, если люди ярла узнаю, они с нас шкуру спустят! — рассерженно произнесла девушка с остреньким носом и уложенными на затылок русыми волосами и парой косичек на висках.

— Си́львиа, перестань уже, он же для нас старается! А бросок достойный ярла! — ощупывая рану от копья, похвалил друга скуластый мускулистый кальхеймец с распущенными чёрными, как воронье крыло, волосами, ниспадавшими чуть ниже плеч.

— Не обращай внимания, Огильд, сам прекрасно знаешь, она мягкая… переживает с детства за любую зверушку, — засмеялся третий кальхеймец — русоволосый мужчина лет тридцати с бородой, заплетённой в две косички, похлопывая Огильда по чешуйчатому наплечнику.

— Ничего я не мягкая, если потребуется я без колебаний…

— Сильвиа, помоги раненому, — перебил возмущённую девушку Огильд, указывая в сторону сэра Эрабора, лежавшего без сознания.

— Пресвятая Áнрэль, как он ещё дышит после таких ран! — потрясено воскликнула Сильвиа, переворачивая израненное тело рыцаря к себе лицом.

— Жить-то хоть будет? — поинтересовался лысый здоровяк, не слезая с коня.

— Если выведем яд из его тела, — сообщила с опасением девушка, коснувшись горячей руки рыцаря, на которой зияла ужасными язвами глубокая рана, оставленная зубом Дрэксора.

— Ну чего же вы тогда возитесь?! скорее отвезите его к лекарю, я заплачу вам каждому золотом за его выздоровление, — пообещал взволнованно Фрост, после чего схватился за свою ноющую рану и утомлённо присел на камень.

— Давайте, закидывайте его ко мне, сейчас я его вмиг домчу! — вызвался помочь здоровый лысый кальхеймец, отпив из бурдюка медовухи. Русоволосый бородатый мужчина помог Сильвии уложить бесчувственное горячее тело Эрабора в седло.

— Встретимся в доме Áйсэль, — произнес здоровяк и помчался как угорелый по бездорожью, прямиком через поле, к деревне у реки Фреддо.

— Держи, — сказал бородатый мужчина, протягивая Фросту меховой бурдюк, — промой рану.

— Жжёт-то как! — вдруг вскрикнул удивлённо Фрост.

— Зато кальхеймская медовуха даже самого болезненного поднимет, — усмехнулся Огильд, сдирая с дрэксора шкуру.

— Ох, запамятовал совсем, — начал с извинений после минутной тишины, Форас, — должен же я знать хотя бы имена тех, кто спас мне жизнь.

— Ну, как ты уже слышал, моё имя Огильд, это моя жена Сильвиа, это, — указывая на бородатого кальхеймца, — её брат Сáлтус, здоровяк, что умчался, — Скóгур, а это мой друг детства Крóук, — указав на черноволосого мужчину, представил своих друзей Огильд.

— Вы, как я понимаю, выходит браконьеры? — предположил Фрост.

— Э, нет, мы охотники… каждый живет, как может, — поправил Салтус, свернув окровавленную чешую в маток и крепко связывая его конопляной верёвкой.

— А разве, охотясь, вы не нарушаете законы вашего ярла?

— Это, наверное, самый наиглупейший из ярлов Кальхейма! — высказался Кроук, уложив рога и части панциря дрэксора на лошадь.

— То, что он больной на всю голову я уже убедился, но разве может правитель быть таким узколобым? — удивился Фрост.

— Не всё так просто. Его влияние в Восточном Кальхейме слишком широко из-за его родового имени, — пояснил Огильд.

— Что значит в Восточном Кальхейме? Получается он у вас не самый главный? — уточнил Форас.

— Когда я был ребёнком, его дядя с сыновьями захватили ночью дом конунга и, убив его, объявили себя новыми правителями. Недовольных решено было казнить. С тех пор его братья, сыновья и сыны братьев правят Кальхеймом. Но ярл Элатой это… — покачал головой мужчина, — тщедушный пёс, тьфу на него, будь он неладен! — объяснил Скогур.