Марк Лоуренс - Братство дороги

Разбитая Миска повертел головой на мощной шее и зевая развел руки в стороны:

− Не глупи, Пылающий Камень. Юноши всегда носят мне воду. Когда ты будешь сражаться в рядах воинов, когда твое копье обагрит кровь хеша или ты намотаешь на запястье волосы Змеиного Жала, юноши и тебе будут носить воду.

− Ты сам еще молод, Разбитая Миска. Я помню, как ты вернулся со шрамами. − Сердце Пылающего Камня колотилось в груди. Рот пересох, и слова приходилось просто выдавливать, подобно тому, как охотники вытаскивают из норы укрывшегося там эбру. Он знал, что следовало бы склонить голову и принести воду, но шрамы жалили и его истинное имя вибрировало на губах.

Разбитая Миска топнул ногой, подняв пыль, и это был не просто ритуал демонстрации гнева − в его налитых кровью глазах горели неподдельные эмоции. В загоне для скота на шум обернулись двое мужчин из деревни Коша. Из тени ближайших хижин выбежали малыши, дети постарше спешили следом. Где-то за длинным домом прозвучал свист.

− Ты помнишь, почему тебя назвали Пылающим Камнем? − спросил Разбитая Миска. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Пылающий Камень ничего не ответил. Он знал, что Разбитая Миска сейчас снова начнет рассказывать эту историю для собравшейся толпы.

− Твой брат нашел тебя, когда ты вопил с выпученными глазами, прижимая к груди вынутый из огня камень. − Разбитая Миска потер кулаками глаза, изображая слезы. − Твой отец забрал у тебя камень и выругался, когда обжегся.

Пылающий Камень чувствовал взгляды детей на своей груди, где кожа словно расплавилась от ожогов. Один из деревни Коша, худой парень с костяной пластиной в носу, засмеялся.

− Твое имя, Пылающий Камень, − это урок. Он учит выбирать время, когда нужно что-то оставить и уйти. − Разбитая Миска хрустнул костяшками пальцев. − Оставь это. Уходи.

У Пылающего Камня не было оружия, его копье, покоробленное, с наконечником из обожженной древесины, хранилось в отцовской хижине. Разбитая Миска носил на бедре бронзовый курас, подвешенный к поддерживающему набедренную повязку кожаному ремешку. Но здоровяк не сделал ни единого движения, чтобы потянуться за ним. Он изобьет Пылающего Камня до крови, но не убьет его. Не сегодня. Даже сейчас еще Пылающий Камень может принести воды и отделаться лишь оплеухой или двумя.

− Харрэк − тщательно артикулируя, прошептал Пылающий Камень свое истинное имя. Когда он произносил это имя, шипы каски снова пронзали его кожу – все разом – тысячами уколов, потоком боли. С львиным рыком он бросился вперед.

Возможно, он оказался быстрее, чем думал, а он считал себя довольно быстрым. Возможно, Разбитая Миска не принял его всерьез или ожидал с его стороны угроз и топанья ногой. В любом случае, Разбитая Миска отреагировал на его действия слишком медленно, пропустив этот выпад, и Харрэк лбом врезался в челюсть и нос своего противника.

Они упали вместе. Разбитая Миска рухнул в пыль, Харрэк на него, колотя врага ребром ладони по лицу. Разбитая Миска сбросил его с себя − сила этого человека поразила Харрэка, но не напугала. Спустя два удара сердца он снова был сверху своего врага. Разбитой Миске удалось перевернуться на бок, но, когда тот попытался подняться, Харрэк всем своим весом навалился ему на спину. Он заехал локтем в шею Разбитой Миски, колотя коленом ему под ребра и прижимая другой рукой его лицо к земле. Красная ярость овладела им, и он не останавливаясь избивал своего врага, пока люди из деревни не оттащили его.

Харрэк сел на землю, по рукам и ногам стекал пот, проделывая дорожки в облепившей все тело пыли. Толпа людей обступила его плотным кольцом, за шумом его дыхания и грохотом сердца их слова казались простым гулом. Краем глаза он видел, как пятеро мужчин понесли Разбитую Миску к хижинам. Позже пришли его отец и отец Разбитой Миски, и Носящий Железо в своем, украшенном перьями плаще вождя, и Длинный Палец, Десять Ног, Разлив... все старейшины.

− Я мужчина, − сказал Харрэк, стоя перед ними на виду у всей деревни. − У меня есть имя. У меня есть сила.

− Тогда почему бы тебе не использовать ее как подобает мужчине? − произнес его отец, за спиной которого стояли трое взрослых братьев Харрэка.

− Я не стану носить ему воду, − сказал Харрэк.

− Может быть, теперь больше никто не будет носить воду для моего сына. − Красное Небо изобразил жест скорби, опустив руку волнообразным движением. − Твое право драться с ним никто не оспаривает. Но ты бился, словно он наш враг, а не брат.