Кэтрин Фишер - Архон

Его заметили. Один из воинов-птиц тыкал в его сторону пальцем; женщина что-то скомандовала, и воин схватил копье, замахнулся, тщательно прицелился. Шакал вскрикнул; Сетис мимоходом заметил на его лице необычайное удивление.

В воздухе просвистело копье. Оно ударилось о камень слева от Сетиса и со стуком упало вниз; на голову юноше посыпались искры. Он торопливо перехватился руками и приблизился к клетке еще на метр. Спина и плечи напряглись, ожидая смертельного удара, который неминуемо пригвоздит его к стене.

Рука, мокрая от пота, соскользнула. Он чувствовал, что если двинется, то упадет, и тут Шакал заорал:

— Давай, Сетис! Вперед!

Юноша подтянулся, прижался щекой к камням, крошащимся от прикосновения. Напряженные руки дрожали.

Уголком глаза он уловил, что копейщик целится опять, и понял: ему конец. Но тут раздался громкий рев, воины дружно обернулись, отвели взгляды от Сетиса. На сцене появился Орфет. Размахивая мечом, он набросился на воинов, а из-за спины у него летели мелкие острые камушки. Одного копейщика он поразил ударом в лицо, тот упал. Другого Орфет столкнул с дороги своей тушей.

— Сетис! — Шакал был совсем рядом, цеплялся за костяные прутья клетки. На миг их взгляды встретились, изумление в них смешивалось с надеждой, потом руки Сетиса скользнули, он вскрикнул и, в отчаянном рывке напрягая все мускулы, успел ухватиться за веревку, привязанную к скобам на стене.

— Режь! — Лис вскочил, стиснул кулаки. — Скорее, парень! Птица!

Она уже втискивала свое исполинское тело в оконную щель. Свирепые глаза, крючковатый клюв. Большие темно-желтые когти грозно скребли по камням подоконника. Внизу птичий народ с трудом сдерживал натиск Орфета, толстуха-царица отступила. Она широко распростерла руки и запела без слов, щебеча и чирикая, перемежая чужеродную музыку пронзительными трелями. Птица слушала, как завороженная, устремив на женщину золотистый глаз.

Сетис достал из сапога нож и изо всех сил принялся пилить конопляные волокна. Веревка была толстая, туго скрученная.

Женщина допела песню. Она и птица смотрели друг другу в глаза. Потом, с быстротой, от которой Лис взвизгнул, а Шакал выругался, птица протиснулась в окно и взмахнула крыльями, наполнив громадный зал порывами ветра.

Лопнула одна прядь. Клетка дернулась, пленники упали на пол.

Внизу Орфет ревел что есть мочи и сыпал ударами направо и налево. Птица подалась вперед и подцепила клетку когтистой лапой. Раскрытый клюв хищно нацелился на Шакала.

Тот отшатнулся, прижался к задней стенке. Птица ловко развернула клетку, клюнула еще раз; пленники едва увернулись.

— Боже мой! — взвыл Лис.

Сетис лихорадочно резал веревку. Пот заливал глаза, руки превратились в сгусток боли. Волокна лопались, расплетались. Потом, с чудовищным треском, от которого он отшатнулся с криком ужаса, веревка лопнула.

Клетка упала, ударилась о землю и разбилась вдребезги. Сетис попытался нашарить стену, промахнулся, рухнул вслед за клеткой в черноту, поднявшуюся навстречу, ударился обо что-то мягкое, мокрое, задыхающееся и услышал вскрик:

— А ну слезь с меня! Живо!

Шакал, ловкий и проворный, был уже на ногах. Схватил копье и в тот миг, когда птица расправила крылья и с криком ринулась на него, встретил ее могучим ударом. Перья посыпались, как снег.

— Спасай Лиса! — прокричал Шакал.

Сетис, отброшенный могучей дланью Орфета, уже поднимался.

Птица, напуганная острым копьем, снова закричала. Среди обломков клетки барахтался Лис; Орфет одним рывком вытащил его. Сетис схватил еще одно копье, обернулся и оказался лицом к лицу с женщиной.

Она успела снять маску. Лицо, скрытое среди пластов жира, казалось слишком маленьким, волосы были коротко острижены. Глаза сверкали яростью; при виде такой злобы юноша даже оцепенел.

Шакала подобные мелочи не волновали. Он ринулся на женщину, схватил ее за руку, державшую звезду, выкрутил; она с неожиданной силой ударила его в лицо. Шакал пошатнулся, потом приставил острие копья к ее груди.

— Отдай! — его голос был холоден как лед.

— Прекрати! — взревел Орфет. Продолговатые глаза Шакала даже не моргнули. Женщина понимала, что ей грозит смерть. Бросив свирепый взгляд на своих воинов, медленно приходящих в себя, она высоко подняла звезду. Из ее ладоней изливался ослепительный свет.

— Да будет она проклята, и вы вместе с ней.

— Поздно, сударыня. — Шакал проворно выхватил звезду. — Меня уже много раз проклинали.