Goblins - Свартхевди - северянин

И вот подруга ее, Хельга, якобы сжалилась надо мной. Рассказала, что Ауд от того неприступная, потому что по ельфу сохнет, который в книге изображен (есть такая у жреца Торстейна). А я, говорит, на ельфа похож чем-то.

Если со спины, да в темноте смотреть…

Но, говорит, для пущего подобия следует мне волосы отрастить, длинные, а то ельфы под горшок, как-то, не стригутся. С ушами — тут она вздохнула — ничего уже не сделать, так что перво-наперво — волосы. С волосами длинными вылитый ельф, дескать, буду. И я уши развесил, не хуже того приснопамятного ельфа, от карканья этой вороны.

За помощью и советом обратился к Хильде, наставнице своей (в колдовских делах).

Надо сказать еще, что в тринадцать лет дед Торвальд искру во мне увидел, великий дар Имира — способность творить магию. Учить начал, соответственно, он то в годах уже был, так смену себе готовить стал. Научил кой чему: как силой управлять, поведал о сути рун, как их читать и вместе сплетать, и сгинул в походе — не уберегли старого. Так что взялась за меня старуха Хильда: негоже дружине без колдуна, а так, хоть какой-то будет, хилый да дохлый — но ведь есть? Нет, ведьма она могучая (хоть и старая и характер мерзкий), спору нет, но вот, женское у нее колдовство, для боя годится не слишком. Да и в самом деле, не таскать же с собой бабку в походы! Ее и в штиль укачивает, а чуть волна поднимется, так тут уж старая и кончится. Так что, за неимением лучшего кандидата, в колдуны для хирда наладили меня.

Хотя, впрочем, привороты всякие, проклятия да порчи — я усвоил. Хорошее проклятие, да если силу рун прибавить — оно тоже дорогого стоит. Ну и дедовы книги читать старался.

Но я отвлекся.

Хильда о моих терзаниях сердечных знала, и такому рецепту решения проблемы изрядно удивилась, но как снадобье варить рассказала, и даже записала: что брать, как мельчить, когда сыпать, да как варить. И как силу добавить, чтобы свойства нужные проявились.

Как я ингредиенты собирал — история отдельная, не для слабых духом таким заниматься. Но сварил.

По первости, решил сам не пить, на собаке попробовать. На отцовом псе, по кличке Кость. Нет, животину жалко, ничего не говорю, но себя жальше стократно. Облил ему зельем обильно кусок окорока, да в миску подлил, в воду. Кость поужинал, и спать его сморило.

Наутро, как батя во двор вышел, так ему с радостным лаем чудовище на грудь прыгнуло, жуткое в своей неожиданности. Выглядело оно как мохнатый шар, цвета подтаявшего снега, ни лап, ни морды не видать, сплошная шерсть. Уронить не получилось — батя у меня карл крепкий, устоял на ногах, даже не заорал. Только вот, волосьев седых в бороде с тех пор прибавилось.

Я так рассудил — раз Кость вполне себе живой остался, бодрый и веселый, то все у меня получилось, и пить можно. А что псина излишне обросла — так с дозировкой переборщил вестимо. Ну и выпил — вполовину от того, что на собаке испытал. Спать сморило меня почти сразу, едва до кровати доползти смог.

Ну, что сказать, волосы — выросли.

На голове. Длинные весьма.

Я как встал с постели, тут меня от слабости и зашатало. Добрел до сортира — там у меня затычку и вышибло, и сверху, и снизу, пол дня не знал, какой стороной к дыре повернуться, так карало. И волосы еще эти… Густые, молочно-белые… До земли, и на ярд еще примерно. Родные как увидели, что пугало, вроде тех, что бонды на ячменном поле ставят (ворон пугать) по двору бредет — так эту нежить убивать наладились, кто чем.

Орали при этом про драугра что-то, или про еще зло какое-то. Но разобрались, слава Хеймдаллю-стражу, уберег меня от членов усекновения. А пока вели меня к Хильде, выхаживать, так на меня полборга сбрелось поглядеть.

Так и стал я конем.

Потому, что грива до копыт.

Патлы эти непомерные мне обстригли. Часть Хильда прибрала, на амулеты, часть сожгли. Ну а часть я нашему оружейнику отдал, тот из них тетивы понаделал, на луки. Так до сих пор одолевает, дескать, сносу тетивам нет, не мокнут, не рвутся, на ярмарке с руками оторвали, обещали за следующие золотом платить. Озолотимся, кричал, Сварти, на шерсти твоей! Как снова обрастешь — ко мне приходи, заманивал, йотуново отродье. Я устал его в разные места с такими предложениями посылать — Хильда меня тогда месяца полтора выхаживала от истощения.

А Хельгу я потом проклял, по мелочи, правда: ходила с фиолетовым прыщом на носу, загадочно в темноте светившимся, пока не извинилась, а то его даже ведьма наша убрать не смогла (а, скорее всего, не захотела). А если б не извинилась — я бы ей второй рядом вырастил.