Юрий Никитин - Лоенгрин, рыцарь Лебедя

Он прорычал зло:

- А вы понимаете, что должны разговаривать со мной иначе уже сейчас? Я могу поставить вас и младшей служанкой.

- Что? Что вы сказали?

Он сказал, повышая голос:

- Будете стелить мне постель, а когда я решу, что вы надоели мне, будете жить в коровнике!.. Так что советую быть со мной... поласковее, мотылек. Я умею обрывать крылышки.

Она прошептала, сдерживая слезы:

- Как отец ошибся в вас! Он считал вас верным и преданным вассалом!

Тельрамунд зло ухмыльнулся.

- Я и был им, пока был молод и глуп. Теперь я владетельный граф, я занимаюсь торговлей, у меня ремесла, ростовщики, золотокузнецы. Я умею усмирять мечом, но еще надежнее усмирять золотом! И здесь моя власть уже выше, чем у герцога!

Она собралась с силами, вымолвила дрожащим голосом:

- Позор вассалу, что нарушает клятву! Позор тому, кто бьет в спину. Позор мужчине, который пользуется тем, что женщина не может поднять тяжелый меч и защитить свою честь...

Он захохотал, широко раскрывая огромный рот. Зубы блеснули крупные, желтые.

- Нет никакого позора! - прорычал он густым голосом. - Это все выдумки. Я все чаще имею дело с торговцами и уже знаю, что стыд глаза не выест. Главное - прибыль. А я знаю, что получу. Так что сдавайтесь, мотылек. Я могу быть и милостив... ха-ха!

Она прошептала:

- Мои вассалы не позволят вам захватить трон!

Он ухмыльнулся.

- Да?

- Я им все расскажу...

- А я расскажу свое. И кому они захотят поверить?

Она замерла, Тельрамунд употребил очень точное слово «захотят». Ее слово против его слова, но она слабая женщина, а Тельрамунд - прославленный воин, одержал победы больше чем в ста пятидесяти сражениях, он несметно богат, через Ортруду у него связи с многими знатными родами, а графство его самое крупное в герцогстве. И вассалы, поставленные перед выбором, могут предпочесть на троне Тельрамунда.

Она прошептала:

- Уходите! Уходите немедленно.

Он не сдвинулся с места, нагло захохотал, глядя на ее мертвенно бледное лицо, перевел взгляд на глаза дочери герцога, что быстро наполняются слезами, снова гулко хохотнул и двинулся к двери неспешно и небрежно, каждым движением выказывая, что уходит сам, по своей воле, и что в этом громадном замке он либо уже хозяин, либо будет им очень скоро.

Она взглянула на Перигейла и по его взгляду поняла, какой он видит ее: нежное чистое лицо с глазами прозрачнее родниковой воды, толстые золотые косы перевиты жемчугом и падают до самых пят, прямая и стройная, с прямой спиной, вид гордый, но те, кто ее знают, сразу скажут, что глаза у юной герцогини испуганные, как у пойманного кролика.

Перигейл проговорил невесело:

- Даже будучи больным, ваш батюшка держал власть в железном кулаке.

- А что сейчас? - спросила Эльза тревожно.

Ее сердце сжалось от недоброго предчувствия. Перигейл помедлил, она поняла, что ему очень не хочется говорить, и предчувствие переросло в тревогу, в груди возникла боль.

- Тревожно, - ответил он уклончиво.

- Это как? Говори!

- Барон Эварист Хардбальд заявил, что налоги в герцогскую казну слишком велики... Граф Гердвин сообщил, что и он отказывается платить, пока их не сделают более справедливыми. Но дальше всех зашел виконт Хейл, он сказал, что достаточно и того, если они посылают свои дружины на зов герцога.

Она заломила руки.

- Это мятеж?

- Нет, - проговорил он размеренно и успокаивающе, - еще не мятеж, однако вассалы поднимают головы. Формально имеют право на пересмотр.

- Почему?

Он объяснил терпеливо:

- Присягали не вам, а вашему отцу. Но он умер, все от присяги свободны. И еще понимают, что ваши слабые руки не в силах их принудить к повиновению.

Она опустила руки, а Перигейл перехватил ее беспомощный взгляд на свои ладони с тонкими длинными пальцами.

- Что же делать, Перигейл?

Он коротко поклонился.

- Эльза, мою верность никто не поколеблет. Но по всему герцогству говорят, что слабая девушка не удержит власть в неспокойной стране.

- И что... какой выход?

Он произнес бесстрастно:

- Замужество.

Она охнула, Перигейл с сочувствием смотрел, как она закусила губу, а в глазах появились слезы. Знатные рыцари часто появлялись в замке герцога и просили руки его дочери, но Эльза отказывала всем, а на упреки отца отвечала, что ни один не затронул ее сердца. И напрасно отец говорил, что только простолюдины могут поддаваться его зову, а благородные люди в первую очередь следуют зову чести, справедливости, благородства, а те из них, кто еще и облечен властью, должны руководствоваться интересами своей страны.