Анна Клименко - Закон отражения

Она быстро пошла прочь, стараясь не оглядываться, потому что знала: оглянись, и не сможет уйти, бросить этого несчастного малыша, еще раньше обреченного кем-то на смерть…

«Но я же вернусь за ним, — пыталась оправдываться она перед самой собой, — вернусь… Но… вдруг за это время с ним что-нибудь случится? Вдруг его ночница сожрет? Может быть, все-таки надо было спрятать его где-нибудь поближе к деревне?»

Миральда остановилась. Обругала себя круглой дурой. Ну конечно! Зачем было нести его так далеко? Ведь можно было спрятать в погребе!

…Пространство раскололось на тысячи осколков, мгновенно впившихся в тело, причиняющих немыслимую боль. Крик рвался из горла, но изо рта вылетел лишь едва слышный хрип. Миральда протянула руки вперед, к сестрам, пытаясь загородить их собой, своим телом, но тела не было. Оно вдруг стало прозрачным и невесомым…

Эсвендил. Неторопливо шагает по главной улице, в ее руках — тяжелый мешок, набитый травами. Едва слышное жужжание — и умело брошенный аркан уверенной петлей охватывает ее шею. Из-за плетней выскакивают молодые мужчины, вооруженные кто чем. Вилы, топоры, рогатины. И — кровь, кровь, кровь…

Глорис. Ее нежную шею перерезает холодная сталь. Нож в руках Маркеша, ее любовника. Темно-красная волна захлестывает, унося, грозя затянуть в водоворот безумия…

И вновь мириады осколков, пронзающие плоть, исторгающие из горла беззвучный крик.

Миральда закричала — теперь уже по-настоящему. И, не разбирая дороги, понеслась в деревню.

Она бежала, не видя перед собой ничего, не ощущая, как ветки до крови царапают лицо, задыхаясь и с хрипом выплевывая воздух, вдруг ставший таким вязким. Перед глазами стояли лица сестер — бледные, безжизненные, в неестественно ярких алых пятнах.

— Что вы делаете с ними?!! Зачем? За что?..

Но ее никто и не слышал, потому что бесплотный дух мало кого может напугать. А она смотрела и ничего не могла уже поделать. Ничего…

Ведьма едва помнила, как падала, как проткнула себе ладонь острым сучком. А потом… Поскользнувшись, Миральда покатилась по склону небольшого овражка; мир закрутился, размазался бесформенным пятном и погас.

…Звезды. Яркие капли на черном небосклоне как замерзшие в пустоте слезы. Продолговатый, застывший в прищуре малый глаз Хаттара, Отца-Неба. Шлейф лунного света, стекающий по черным ветвям.

Миральда села и огляделась, не совсем понимая, как попала на дно оврага. Затем… нахлынули воспоминания — безумный бег по лесу, видения и сестры…

Застонав, ведьма обхватила голову руками. Глорис… Эсвендил… Неужели она почувствовала их гибель?

Не могло же все это быть просто иллюзией? Или… как раз иллюзией все это и было? Ведь не зря бродит по лесу ночница, заманивая в топи путников?

Ведьма осторожно поднялась на ноги — голова кружилась, каждая косточка ныла и болела, словно ее, Миральду, отходили жердями. Под черепом назойливой мухой билась мысль: если это дело рук болотной ночницы, то отчего же она, ведьма, до сих пор жива? Все должно было быть иначе…

Выкарабкавшись из овражка, Миральда побрела к деревне, но теперь уже осторожно, прислушиваясь к лесным голосам.

Силы постепенно возвращались к ней, шаг обрел былую упругость и легкость. Миральда неслышно скользила, тень среди переплетения теней. Еще немного — и она вынырнула из пролеска.

…Казалось, деревня спит в сверкающем коконе лунного света. Где-то на болотах скрипела ночная птица. В промозглом воздухе плавал запах гари.

Ведьма, озираясь по сторонам, вышла на открытое место. Никто не напал на нее. Вообще впечатление было такое, что люди просто-напросто легли спать, напрочь забыв о происшедшем. Или… все же иллюзия, забава ночницы?

Стараясь держаться в тени, ведьма осторожно пошла вперед; пальцы невольно легли на обсидиановое ожерелье. Но в десятке шагов от запертых ворот Миральда остановилась как вкопанная. Что-то было не так, как прежде… что-то… изменилось в облике высоких ворот, но она не сразу осознала, что именно .

Над деревянной, потрескавшейся от времени аркой появились два странных круглых предмета, насаженных на колья.

Миральда судорожно сглотнула горькую слюну. Не смея шевельнуться, стояла и смотрела на мертвые головы Эсвендил и Глорис. Легкий ветерок шевелил длинные волосы, слипшиеся от крови; тени скользили по бледным, обескровленным лицам. Мир вокруг стремительно утрачивал краски, становясь серым, как зола прогоревшего и потухшего костра.