Валерия Комарова: Осенние костры

Могло бы…

Только вот я не была человеком.

Я — фейри, выросший среди смертных.

За четыре года, прошедших с того момента, когда начались необратимые изменения в моём теле, я научилась скрывать своё происхождение. Клыков у меня, благо, нет, а когти скрыты в фалангах и по желанию вылезают из костяшек пальцев, а не заменяют ногти. Первый год я считала себя полукровкой, слишком уж подозрительно было отсутствие прочих неотъемлемых признаков фейри, но потом, покопавшись в летописях, узнала о том, что такие, как я — самый страшный кошмар любого охотника.

Я была не просто чудовищем, я была княгиней фейри, владыкой, непонятно как попавшей в этот чужой и враждебный мне смертный мир… Это было странно, ибо даже взрослые высшие не переступали Врат. Даже в те времена, когда фейри были разумны и нейтральны по отношению к своим смертным соседям, лишь трижды князья выходили за Врата. Конечно, я понимала, что эти три визита были официальными, поэтому и запомнились. Кто знает, сколько таких вот как я, замаскировавшихся под людей, князей бродило по смертным землям в годы мира? Почему-то мне казалось, что много. А сейчас? Сейчас — никого, это я знала точно, просто чувствовала.

Быть единственной в своём роде — значит быть обречённой на одиночество.

Отправиться за Врата, к «своим»? Не смешите меня. Кто знает, не ждёт ли меня там худшая участь? Кому нужна потерявшаяся в смертных землях княгиня, которая давно привыкла считать себя человеком?

— Рейка! Ты заснула там? — Виттор перегнулся через стол и потряс меня за плечо. — Ты чего на этого убогого так вылупилась?

— Это охотник, — машинально поправила парнишку я. — У него на плаще знак Академии, не видишь что ль?

Теперь на пришельца уставилась вся таверна. Хозяин медленно сползал под стойку; пальцы Брана замерли над струнами; наш старшина не донёс до рта кружку, и пена потекла по узловатым пальцам. Охотник обвёл взглядом притихших людей.

— Я знаю, что ты здесь, падаль, — раздался из-под капюшона глухой, простуженный голос. — Выйди, нет смысла прятаться. Я накинул на зал сеть.

Я вздрогнула, так вот как он решил меня поймать. Выходить я, конечно, не собиралась. Пусть хоть сутки тут торчит! Не станет же он проверять цвет крови у всех присутствующих. Жаль только, что он, наконец, сделал правильные выводы из своих неудач. Не знай он, что я княгиня, не стал бы вести светские беседы. Общеизвестно, что лишь высшие фейри сохранили разум и способны понимать человеческую речь.

Все молчали, охотник тоже молчал. Прошла минута… две… Глухой смешок охотника заставил меня, и не только меня, поёжиться. Нехороший такой смешок, ехидный…

— От своего же шанса отказываешься, трупоед. — Угу. От шанса. Когда это охотники давали нам, фейри, шанс?! — Но если ты не выйдешь…

Заунывный вой оборвал его на полуслове. Все головы присутствующих резко повернулись в сторону огромного, на полстены, окна.

— Призрачные псы… — прошептал кто-то, впрочем без особого испуга. Здесь давно смотрели на фейри как на привычное зло, их не боялись.

Охотник выругался сквозь зубы и рванул к дверям. Нет, всё же мне не повезло — он не просто упорный, он ещё и честный, с таким не договоришься. Ну чего ему стоило не обратить никакого внимания на напавших на деревню низших?! Как вовремя они напали, однако… Леди Удача благосклонна сегодня к непутёвой дочери своей…

Самое же страшное — уже в дверях охотник скинул капюшон, и я мельком увидела его профиль…

— Рейлина, ты только посмотри, какую Кэссару лошадь подарили! — Старший брат улыбается, словно это он гордый обладатель роскошного жеребца.

— Не лошадь, а коня, — огрызается в ответ светловолосый мальчишка с разными глазами. — Прокатишься, Лина?

— А мы обгоним ветер? — Я счастливо улыбаюсь и спрашиваю это, уже запрыгнув в седло позади своего лучшего друга.

— Конечно! — Он смеётся и бьёт босыми пятками в бока жеребца…

Я знала, что поступаю глупо…

— Нека, — я повернулась к старшему, — мне надо идти. Мою долю придержи, может, вернусь ещё…

Не обращая внимания на недоумение, плавно перетекающее в испуг, я подхватила с пола заплечный мешок и ножны. Миг поколебавшись, натянула поверх рубахи ещё и куртку, ночи-то холодные. Кивнув замершим аки жертвы камень-взгляда бывшим соратникам, я поёжилась и, затаив дыхание, вошла в ночь, раздираемую сверкающими вспышками ядовито-зелёных молний. Бой шёл на окраине, около покосившейся церквушки. Судя по моим ощущениям, свора была средненькая, пять-шесть шавок. Будь на месте этого сумасшедшего хотя бы нормальная связка «охотник-гончая», они бы расправились с низшими за несколько секунд.