Валерия Комарова: Цена за Жизнь

— Здравствуй, Фьиэксен, давно ты не заглядывал ко мне в гости, Свободная Душа...

— И тебя, Фьидерсен, Знающий, приветствую. Много ли знаний накопил ты с последней нашей встречи?

— Много, даже чересчур. О прошлом, о настоящем, о будущем...

— А разве есть что-то уже свершившееся, чего бы не знал ты, Летописец?!

— Есть, Привратник, и немало. Прошлое порой оказывается намного таинственней будущего, и даже в Книге Книг история порой написана победителями.

— Опять заумничаешь?! Перестань говорить загадками, это меня раздражает!

— Ну что же непонятного я сказал? У любой истории есть две стороны, как у медали, ато и больше. Вот, например, недавно я по-иному взглянул на твою дружбу с одной странной леди, той, что когда-то заявила, что ты не очень-то похож на Смерть. Догадываешься, о ком я?

— Оливия Сильвер дай Драгон? И что не так с нашей дружбой?!

— Увидишь... Однажды ты увидишь... Но, Фьиэксен, прошу тебя, не совершай того, о чем пожалеешь. Никто и ничто не стоит твоего бессмертия!

— Фьидерсен, опять загадками говоришь, плут! Ты сам прекрасно знаешь, что убить меня невозможно! Я даже пособственной воле не смогу уйти, хоть и возникало порой желание!

— Подумай получше...

— Врата... Никто не в силах уничтожить их. Фьирильсен надежно защитил их перед уходом.

— Никто, кроме... О Изначальный, до чего же мне надоело твое непонимание.

— Но... Нет... нет, нет, нет! Только не говори мне...

— Врата рухнут, Привратник. Это уже предрешено. И первопричина этого лежит во встрече, произошедшей больше двух тысячелетий назад.

— Я подумаю над этим, Летописец. Спасибо, что предупредил... И сколько у меня времени?

— Полвека, а потом волны накроют нас с головой. Волны, уже порожденные, и те, коим еще лишь суждено появиться...

— Полвека...

— Полвека, а потом две жизни обретут цену. Ценой одной станет гибель великого народа, а вторая перевесит твое бессмертие.

— Скажи, Фьидерсен, а мы не можем остановить это... раньше ведь получалось...

— Раньше?! Раньше нас было трое, не забывай...

— Трое... Ты прав... трое... А теперь? Скажи, почему нас осталось лишь двое?! Почему он ушел?

— Все просто. Сила никогда не прислушивалась к Душе и Знанию... Время и Смерть... мы были неподходящей компанией для Жизни.

— Тебе бы все пофилософствовать! От людей нахватался этой чепухи?! Кому, как не тебе, знать, что все эти прозвища, коими нас в избытке наградили люди и Сотворенные, лишь грани...

— Эх, Привратник... Порой пустые рассуждения стоят намного больше самых умных речей...

Ему нравился этот тесный прокуренный бар, расположенный в трущобах на самой окраине столицы. Он и сам не вполне понимал, чем его, преуспевающего врача, так притягивает это заведение. Может быть, интимным полумраком и смесью запахов табака, алкоголя и мускуса? Или выступлениями молодых бардов, в песнях которых Игорь пытался найти ответы на те вопросы, что не давали ему спать по ночам? Возможно, просто успокаивал свою совесть, все еще надеясь, что он придет.

Не так давно к ним в приемный покой доставили молодого парня, раненного в перестрелке. Одного взгляда на пациента Игорю хватило, чтобы понять: случай безнадежный. Парень был еще жив, в ярких, раскосых глазах плескалась боль. Его спасло зеркальное расположение органов, но лишь на время. Даже по самым скромным оценкам от легких мало что осталось. Игорь не понимал, как человек может еще дышать... этими ошметками. Врач по опыту знал, что смерть после таких ран наступает мгновенно, но, вопреки всем законам медицины и доводам разума, мальчишка все еще цеплялся за ускользающую ниточку жизни.

Вслух Игорь всего этого не сказал, прекрасно понимая, что слова ничего не изменят. Пусть несчастный думает, что у него есть шанс, пусть борется до последнего вздоха...

— Кто ж его так? — спросил он у милиционеров, торопливо шагавших за каталкой.

— Отморозки какие-то, — расстроенно пожал плечами сержант. — Расстреляли в него пять обойм, будто хотели нашпиговать свинцом по уши! Тут бы и одной пули хватило, а они... Да и пули какие-то странные, никогда не встречал такого калибра.