Вера Ковальчук - Младший конунг

И тут же опомнились воины Хильдрид. Они внезапно сообразили, что их предводительница в одиночку собирается напасть на целое войско, ринулись вперед, за нею. Две армии схлестнулись, но даже в грохоте оружия о щиты не потонули яростные крики. Топча бездыханного Эйрика, викинги Хильдрид дрались с викингами Кровавой Секиры, выкрикивая: «Равнемерк!» Первые несколько минут Гуннарсдоттер дралась в полную силу, а потом появившиеся справа и слева воины ее отряда ненавязчиво оттерли ее из переднего ряда, вскоре и вовсе вынудили отойти назад.

Викинги Эйрика, конечно, были поражены и даже подавлены его смертью в поединке, тем более от руки воина такого невзрачного вида. Далеко не все знали, что Эйрик сражается с женщиной, Хильдрид была просто невысоким юнцом. Но отступать они не собирались, викингам непривычно сдаваться. Они яростно сопротивлялись, но все-таки отступали — понемногу, полегоньку, к своим кораблям.

Причина скоро стала ясна — с другого конца деревни бежали саксы с ирландцами. Должно быть, на том конце битва затихала, и Орм отправил часть людей на берег, расправляться со свежими силами Эйрика Кровавой Секиры. Саксы не хуже викингов врезались в строй врага и рубились не хуже — краем глаза Хильдрид замечала, как воины Кровавой Секиры медленно отступают, и чем больше саксов ввязывается в бой, тем быстрее идет отступление.

Рядом с Гуннарсдоттер возник Альв, и женщина испытала облегчение — значит, он жив. Викинг, забрызганный чужой кровью, с раной на щеке — к ней он прижимал ладонь — с порванными и окровавленными на колене штанами, смотрел на Хильдрид пристально и испытующе.

— Да-да, я знаю, — сказала она, с трудом улыбаясь. — Я знаю, что меч нельзя выпускать из рук. Я больше не буду.

— Даже не представляю, что тебе сказать, — ответил он. Отблеск улыбки в его чертах окреп, как вечерний морской бриз. — Ты вроде и сама все знаешь, а оружие из рук в бою выпускаешь. Ты понимаешь, что уцелела чудом, дура? Как же можно так поступать?

— Интересно, как иначе я могла бы оттолкнуть его от себя?

— Ну, что уж теперь говорить.

Он потянулся к ней и обнял за плечи. Он был без шлема, нагнулся, прижался к ее плечу рассеченной щекой. От него исходили волны любви, в которых дочери Гуннара было приятно и спокойно, как ребенку в объятиях матери. Женщина призакрыла глаза, наслаждаясь этим чувством. Она кому-то нужна, ее кто-то любит всем сердцем. И дело не в том, что она любила Альва — в своих чувствах к нему она никак не могла определиться, но то, что он — не Регнвальд, дочь Гуннара понимала слишком хорошо. Дело в том, что если женщине не о ком заботиться, и если о ней не заботится никто, если она не испытывает любви и не чувствует своей нужности, она дичает, как пес, попавший в волчью стаю.

— Залижи мне щеку, — попросил викинг и нагнулся.

Она осмотрела рану — мелочь, царапина, но даже такая может воспалиться. Можно, конечно, и промыть, можно наложить травы, но самым верным способом считалась в таких случаях слюна — целебная, как полагали. Хильдрид потянулась и стала зализывать Альву щеку. Это было похоже на ласку, на поцелуй, но сейчас дочери Гуннара было не до ласк. Женщина попыталась оторвать край рубашки, но ткань была надежная, новая, льняная, и ее ослабевшим рукам не поддавалась. Тогда она отошла в сторонку, к потоптанным кустам, где на паре веток еще сохранились листочки, и оторвала несколько. Приложила к щеке Альва.

— А на колене у тебя что?

— Да... — он махнул рукой. — Неважно. Рана. Да и у тебя тоже...

— Я не в своей крови.

— Ты уверена?

С дальнего края почти совсем уничтоженной деревни, топоча, бежали саксы, пока еще оставшиеся там, на опушке леса, резались с остатками войска Эйрика. Войско, которое привел с собой Регнвальдарсон, было больше, чем армия Кровавой Секиры, и состояло отнюдь не из вчерашних крестьян. Воины короля были не хуже, чем лучшие викинги Нордвегр, но, может быть, чуть менее знамениты. Но в большинстве своем саксы, выросшие в деревеньках на берегах моря, с детства учились драться и не понаслышке знали о викингах. Они с яростью ввязывались в схватки со своими давними, почти традиционными врагами, и те отступали. Войско Эйрика все таяло в числе.

Появился и Орм, окруженный своими ярлами, он огляделся и направился к Хильдрид. Рядом с ней к тому времени встал не только Альв, но и Хольгер, и Харальд, вполголоса ругающийся на того противника, который умудрился краем щита сломать ему нос.

— Да не сломал он его тебе, — возразила ему Хильдрид. — Если б сломал, это было бы видно. Врезал сильно, вот и все. Вот и болит. Не нервничай.