Вера Ковальчук - Младший конунг

— О каком лагере шла речь? Где этот лагерь?

— Я не знаю.

— Он говорил что-нибудь определенное?

— Нет.

— Название «Оркнейи» или «Северные острова» он произносил?

— Кажется, нет.

Регнвальдарсон кивнул и поднялся на ноги.

— Тебя отведут в спальню и позовут лекаря, — он помог викингу встать. — Как думаешь, сильно ли была ранена матушка?

— Думаю, да.

— Велик ли шанс, что я успею ее спасти?

Харальд повернул к собеседнику белое от ярости лицо. А, может, он побледнел просто от усталости и потери крови.

— Что, Регнвальдарсон, думаешь, стоит ли вообще пытаться?

Орм в ответ лишь посмотрел на него. Посмотрел холодно и гневно, и еще почти минуту молчал, будто пытался взять себя в руки и не наговорить пустых оскорблений.

— Я думаю о том, придется ли спасать или мстить. Иди, Харальд, ты уже на ногах не стоишь и сам не понимаешь, что городишь. Кадок, ярлов ко мне. Вместо тех из них, кто отсутствует, пусть придет кто-то из их людей.

— Да, мой тан. Мне вернуться, когда соберутся все?

— Если решишь идти со мной, то да.

— Пойду тан.

— Вот и ладно.

— Я тоже отправлюсь с тобой! — крикнул Харальд.

— Куда тебе. Ты ранен.

— Плевать. Я отправлюсь с тобой.

Орм поморщился и качнул головой. Впустую спорить он никогда не любил.

— Ладно, позже поговорим.

Много ли нужно времени, чтоб спустить на воду корабли? Но немало времени требуется конунгу, чтоб приготовить все к своему отсутствию. Решить, кого оставить «на хозяйстве», сколько дать войск для охраны города и окрестностей. Решить, какие известия послать конунгу Ятмунду в Лундун, какие распоряжения оставить. Все нужно предусмотреть.

На берегу готовили драккары.

«Мне нужен каждый воин, — думал Орм. — Каждый, кого только я могу забрать с собой».

Он решил, что в городе можно оставить сотню бойцов. Сотня — это, конечно, очень мало, но если нападет враг, еще несколько сотен соберется с окрестностей. Крестьяне легко превращаются в воинов, если их семьям угрожает враг. Эта мысль успокоила молодого конунга Нортимбраланда.

За три дня он снарядил отряд и выступил на пяти кораблях. Он редко думал о матери, но сон почти совсем оставил его, и по ночам мужчина лежал с закрытыми глазами, размышляя то о Нордвегр, то об отце, то о Хаконе, Воспитаннике Адальстейна. Почему он думал о нем? Регнвальдарсон и сам не понимал. Быть может, потому, что именно Хакон дал Хильдрид сан ярла, он взял ее с собой воевать за наследство с Эйриком.

«Матушка выполнила наказ своего конунга и даже более того, — подумал он. — Она заменила его на поле боя. Она за него расправилась с Кровавой Секирой. Хакону следовало бы быть ей благодарным».

Ветер надувал паруса кораблей. Орм не мог спокойно смотреть на своего кормчего, хотя тот хорошо справлялся с делом. Когда у него все шло как надо, Регнвальдарсон не обращал на него внимания, но стоило волне ударить в борт, или галс меняли недостаточно быстро, как он оборачивался и посылал на корму укоризненный взгляд.

Ветер надувал паруса кораблей. Драккары скользили по волнам, словно коньки по льду. На корабле Орма шел и Харальд Элларсон — его не удалось убедить остаться в Йорвике. Правда, грести он не мог — этого ему не позволяли. Остальные викинги работали так, как только северные воины умеют работать. Едва ли на три часа Орм позволял своим воинам забыться сном, только ночью корабли приставали к берегу, и для викингов готовили горячее. И все уже смирились с тем, что, видимо, до самого дня битвы предводитель не позволит толком передохнуть. Но у Бервика Регнвальдарсон приказал остановиться задолго до темноты и сказал, что корабли не выступят раньше рассвета. Почти все, кто не должен был по жребию готовить костер и пищу, повалились на землю и тут же уснули.

— Ты изнуришь их, — сказал Кадок Орму. Он мало работал на корабле, потому что ничего не понимал в драккарах, и потому обычно высыпался на палубе, днем. Потому и не торопился пристроиться отдохнуть. — В бою у тебя будут не воины, а тряпки.

— Ерунда. Я, конечно, не матушка, но в море и ветре кое-что понимаю. Ближайшие три-четыре дня ветер будет хороший. Ребята отдохнут сперва здесь, а потом в пути.

— Не опасаешься бури?

— Нисколько. Мы, нордманн, не боимся бурь. Чего их бояться? Надо только уметь себя вести.

Орм дернул плечом и направился в сторону города. Кадок следовал за ним. Орм потолкался на базаре, расспрашивая о Северных островах и Хьяльтланде, но слишком не задержался. У него на лице царило ровное выражение, по которому нельзя было сказать, что сердце его что-то гложет — по нему вообще ничего нельзя было сказать.