Владимир Лещенко - Торнан-варвар и жезл Тиамат

— Решено: остановимся здесь, — сказал Торнан.

— Что-то мне тут не нравится, — беспокойно завертел носом Чикко.

— У тебя всегда что-то не так. — Марисса, спешившись, принялась расседлывать свою кобылу. — А по-моему, все прекрасно, — заявила она. — Травы много, погода теплая, разбойников не наблюдается, солдат тоже.

— Но эта груда камня, я слышал, пользуется дурной славой у местных жителей, — насупился Чикко.

— Вот поэтому мы тут и переночуем, — резюмировал Торнан.

Снаружи послышался приближающийся топот копыт. Чикко достал из-за спины арбалет, купленный по случаю.

Он увидел трех всадников. Двое из них были воины, в центре и чуть впереди ехал человек в синей с багрянцем длиннополой одежде. Они пронеслись по дороге, даже не взглянув в сторону храма, подняли тучу пыли и скрылись. «А не по нашу ли душу?» — встревоженно подумал Торнан. По лицам товарищей он понял, что, видимо, та же самая мысль посетила и их.

После того как они разбили лагерь под защитой нехороших развалин, было решено провести разведку. Нужно было выяснить, остались ли еще в городе храмы Великой Матери и могут ли служители помочь им, а заодно — прояснить обстановку. Оказаться в центре вдруг вспыхнувшей смуты никому не улыбалось.

Естественно, эту обязанность взял на себя ант.

Торнан вошел в город через Старые ворота вместе с шумной толпой, состоящей из монахов, торговцев и горожан, разносчиков с корзинками, набитыми снедью и пивом. Галдели и резвились детишки. Важно восседая на коне, северянин двигался по улицам, зорко осматриваясь и одновременно изображая из себя важного господина. Хемлин был старым городом, где новое стояло на старых фундаментах. Что было тут прежде, толком не знал никто. Издревле при строительстве фундаментов и рытье колодцев здесь находили следы древности — литые бронзовые наконечники стрел, светильники и алтари из глины тонкой работы, керамические трубы водопроводов, булыжные мостовые. Нижние ряды кладки многих домов, едва выступающие из земли, были сложены из гладко обтесанных камней, потемневших от времени. На стенах и сводах древних арок встречались изображения, которые почти невозможно было разобрать.

Перед Торнаном в небо устремлялась огромная главная башня цитадели, поражающая своими размерами и массивностью кладки. Перед ней раскинулась ярмарка. Выли и ржали цирковые животные, фокусники пускали изо рта струи огня; тут же кривлялись плясуны и жонглеры. Кулачные бойцы мерялись силой на помостах. Встречались и жрецы-митраисты — многие под ручку с грудастыми хохочущими бабенками. Мелькали и одеяния чинов инквизиции.

Худосочный прыщавый парень в черной хламиде с двумя неумело нашитыми литерами «С» на груди читал свою поэму, выкатывая глаза и придавая лицу зверское выражение — видимо, изображал вдохновение.

Почему именно во мраке и что именно осквернил виноватый, капитан так и не понял.

Тут и там сновали монахи, призывая еретиков покаяться; другие выкрикивали псалмы и строки из «Книги Солнца». Один забрался на бочку у дверей кабака и что-то пафосно излагал.

Торнан приблизился.

— Некогда изгнал с земли Митра Несущий Свет всякие нечистые народы, Охриманом порожденные, — вещал монах. — Всяческих эльфов, дворфов, гоблинов, гнумов и иных, дабы отдать землю любимому своему рабу — человеку. Бежали прочь, в свои темные страны, эти народы злокозненные. Однако ж затаили злобу на Светоносца и на людей. Ведомо всякому: мерзкие сии народы ждут в сумраке, дабы, дождавшись урочного часа, войти в мир наш и напасть на людей, отомстив за то, что любит их Митра Великий, и извести род людской под корень.

Но есть еще одна беда — остались на Земле их отродья, потомки от соития нелюдей с людьми. Сколь много их среди нас — за века отравленная нелюдская кровь далеко разошлась среди народов и племен. Горцы — от дворфов с гнумами и цфергами происходят, а кочевники — от кентавров с орками. Есть также люди, от болотников произошедшие, и от русалок с водяными и корриганами — те больше на берегах живут и рыболовством промышляют. И иные многие — на Дальнем Всходе и Заморском Западе, в землях черных и смуглых также их премного. А лишь тот, в ком течет чистая людская кровь, достоин войти в обновленное царство мира сего!

Желтосутанник вытер рот, переводя дух.

Воспользовавшись случаем, к импровизированному помосту через нахмуренных зевак протиснулся пожилой седоватый священнослужитель Митры в коричневом потертом облачении. Должно быть, сельский попик или служка при часовне.