Александр Мазин - Волки Одина

По дороге разделились. Один паровоз, загруженный деньгами и продуктами, с пятью, включая Любку и Санька, Чистильщиками направился к поселку, а два других – к «месторождению» солярки.

– Куда это они? – поинтересовался Санёк.

– Шахид Черноухих на рынке видел, – сказала Любка. Она всегда была в курсе новостей. – Поехали подходы к нашей горючке минировать, ну и всё остальное. Скорее всего, ночью Черноухие попытаются завод отбить. И мы им врежем! – заявила она с неистребимым оптимизмом. – Жаль, лучшая половина клана там будет, но с ними ты завтра выпьешь.

Голова, Шахид и Кирилл к вечеру вернулись в поселок.

– Ты же наш, Сашка, из нашего траппа! Как же мы можем пропустить такой праздник! – сказал Голова. – Заводишко этот и без нас удержат.

Всего в поселке оставалось человек пятьдесят. Примерно половина. Все – бойцы, независимо от пола. Пусть не самые лучшие (лучших Барабас забрал на охрану топлива), но умеющие стрелять не по тарелкам – по врагу. Сейчас все они, за исключением караульных, собрались за одним столом в гостином зале «клубного» дома. Играла музыка, по стенам метались цветные тени – с потолка свисал шар из зеркальных плоскостей, подсвеченный разноцветными юпитерами. Шкворчало мясо, пенилось местное фруктовое вино, а для любителей чего покрепче имелось местное же шестидесятиградусное виски, на изготовлении которого специализировался один из мирных кланов. Ну относительно мирных, потому что на Умирающей Земле каждый житель, независимо от пола, стрелять умел лет с пяти.

Санёк купался во всеобщей любви и восхищении. Ему казалось: он наконец-то начал понимать, что такое быть химерой. Это круто, когда тебе всё время везет. Он вспоминал свою недавнюю игру в Валхалле и понимал, что ему и там тоже ахренительно везло. Например – с амброй. То, что каждый случай такого везения приводил его на грань жизни и смерти, Санёк как-то упускал из виду. Зачем думать о мрачном, если жизнь прекрасна и удивительна? Если ты молод, силен и знаешь, что заслужил праздник. Во всяком случае, тебе об этом со всех сторон твердят. Потерялась в глубинах памяти бойня на заводе и прочая жесть. Осталось только чувство единения со всем миром и с этими потрясающими людьми вокруг…

– …Жри давай! Жри, дурак! – надрывался где-то сбоку знакомый голос.

– А? Что? Где?.. – Саньку совсем не хотелось выныривать из прекрасного мира, который кружился и раскачивался…

Горечь обожгла рот. Он попытался отпихнуть чужую руку… Получил по морде, обиделся, сглотнул. И в глазах начало понемногу проясняться.

– Любка! Какого хрена? – возмутился он.

– На нас напали, ушлепок! – Любка почти визжала. – Они не на завод напали! На нас!

Грохот перестрелки снаружи послужил лучшим доказательством Любкиных слов.

В голове прояснилось. Опохмелин производства «Умирающая Земля» работал отлично.

Санёк кинулся наружу…

– Стой! Оружие! – заорала Любка.

Блин! Растерялся. Но мозги уже заработали.

В зале – никого. Все уже снаружи. Санёк накинул разгрузку, подхватил со стойки свой автомат, единственный оставшийся.

Снаружи лупили из сотни стволов. Автоматные очереди время от времени перекрывал рёв пулемета. Нет, туда лучше не соваться.

– Любка, как попасть на крышу?

– Лестница!

Они как раз успели, когда в зал ворвались чужие.

Любка, не растерявшись, швырнула вниз гранату. Санёк тоже выдернул из разгрузки ребристое тельце. Так, выдернуть кольцо, досчитать до трех – нет, до пяти, лететь недалеко… И уронил в люк.

Где-то он ошибся в расчетах. Или перепутал инструкцию Фёдрыча, потому что рвануло тут же, в воздухе. Продержи Санёк еще полсекунды…

Осколки ударили снизу, в потолок, но не пробили бетон. Те, что влетели в открытый люк, ударили в крышу, отрикошетировали с мерзким визгом.

Ушам было больно – забыл рот открыть. Но тем, кто внизу, – еще больнее. Орали на разные голоса.

– Ну ты крут! – заорала Любка. – Отморозок! – Высунулась в люк и принялась палить короткими очередями.

Санёк заметил лестницу, ведущую прямо на крышу, и полез наверх. Не успел высунуться, как увидел бойца, перемахнувшего через ограждение. Там, где через него были перекинуты поручни пожарной лестницы. Рефлекторно нажал на спуск. Есть!.. И только тогда подумал, что это может быть свой.

Нет, чужой, Черноухий. Подстреленный лежал, пуская кровавые пузыри… Черный комбез, вымазанная черным рожа, черный ствол винтовки.