Георгий Паксютов - Что мне приснится

Я покачал головой и сказал просто:

- Нет. Я пришел, чтобы уничтожить тебя. Мне никогда не будет покоя, пока ты жив, - и эти слова были правдой.

Ярость проступила на лице Ореста, и я подумал, что он выхватит свои клинки и решит все прямо сейчас. Вместо этого он спросил:

- Ты вызываешь меня на поединок?

Я кивнул.

- Да. Бой на мечах, ты и я, до смерти. Когда тебе будет угодно?

Орест коротко покачал головой.

- Время здесь не имеет значения... Пусть это будет ровно через один земной день. На той площадке во внутреннем дворе, где мы как-то раз подрались с тобой.

Я кивнул и собрался было уходить, но Орест неожиданно остановил меня, дотронувшись до моей руки. Он улыбнулся, но это была не обычная его улыбка - он улыбался виновато, смущенно.

- Прости... я говорил неправильно. Я должен был уважать твое решение. Не я ли его причина, в конце концов.

Мне в голову закралась мысль, что сейчас, когда одна его рука занята, а сам он в миролюбивом настроении, самое лучшее время выхватить меч и снести Оресту голову - я ведь для этого и пришел сюда.

Нет, не для этого. Не так.

Я заглянул ему в глаза, надеясь в их глубине увидеть его душу. Орест - это ведь не просто одержимый головорез и не мечтатель в плену своих безумных, ничем не сдерживаемых идей. Он нечто гораздо большее.

- Мне жаль тебя, - сказал я.

- Мне тоже нас жаль. И меня, и тебя, - отозвался Орест, и в его голосе была неподдельная тоска.

Некоторое время мы стояли в молчании, а потом Орест рассмеялся - и снова стал прежним собой.

- Пойдем, я проведу тебя в твои покои. Дворецкого я отошлю, сам знаю, что они выглядят жутковато, когда идут рядом с тобой такие строгие, в полном молчании, как привидения...

Орест сделал слуге знак, и он, поклонившись, удалился, как будто его и не было. Я и Орест пошли вместе, рядом друг с другом, как прежде ходили не один раз, но я чувствовал, что сейчас все уже не так - что наш разговор в зале был его мимолетной слабостью, что Орест стремится быть кем-то другим.

- Это ведь ты управлял мертвыми на Стигийских болотах, когда я бился там вместе с товарищами из Ордена? Сейчас мне кажется, что ты делал нечто подобное еще тогда, когда мы пришли на болота в первый раз, - произнес я.

- Я отвечу, если тебе действительно надо звать, - проговорил Орест. - Но тебе, уверен, этого знать не нужно. Завтра один из нас убьет другого, и ни живому, ни мертвому уже не будет разницы от того, кто именно управлял мертвечиной в болотной глуши.

Мы прошли мимо огромного окна - я готов был поклясться, что, когда я шел в другую сторону, этого окна здесь не было. За окном было светло. Здесь всегда светло; я уже успел привыкнуть к этому, но вообще-то ожидаешь несколько иного от обители владык вампиров, ночных охотников.

Оставшуюся часть пути мы прошли в молчании. У дверей Орест резко остановился, и, глядя на них с неудовольствием, обернулся ко мне:

- Прощай. Увижу тебя через один день.

Слегка удивленный, я тоже попрощался с ним, и он, резко развернувшись, быстрым шагом удалился прочь.

Открыв дверь комнаты, я увидел перед собой возможную причину такого поведения Ореста. Это был гость, который удобно расположился в кресле. Вернее, гостья.

В руках Нецах держала кубок. Рядом с ней на маленьком столике стоял кувшин и еще один кубок. До моего прихода Нецах, видимо, размышляла о чем-то. Когда я вошел в комнату, она рассеянно подняла на меня глаза и сказала только:

- Привет.

Слегка смущенный, я поздоровался с ней поклоном.

В этом полном странностей замке Нецах была всего страннее. Мой разум был слишком занят другими вещами, чтобы вспоминать о ней, но сейчас, когда она была передо мной, мне приходили в голову неожиданные и удивительные мысли.

Я сел рядом с ней на кровать - единственное свободное место, куда я мог сесть в комнате. Медленно, как будто ее мысли по-прежнему были заняты чем-то другим, Нецах наполнила красной жидкостью из кувшина второй кубок и протянула его мне.

- Что это? - спросил я, будучи в полной уверенности, что это вино, и принял кубок.

- Человеческая кровь, - коротко ответила Нецах.

Я замер. Против моей воли мои ноздри широко раздувались, втягивая запах того, что было в кубке. В следующее мгновение я ощутил во рту чувство, подобное жжению, которого раньше не ощущал никогда. Все мое существо было охвачено сильнейшим желанием влить в себя содержимое кубка.

Усилием воли вернув контроль над собой, я с ужасом понял, что в моем рту клинки удлинились так, что вонзились в десны.