Уильям Николсон - Последнее пророчество

— Как мой повелитель изволит видеть, знаки вошли в Фанг и вышли через Янг.

— Знаки достаточно ясны для меня, — произнес Йоханна.

— Естественно. Ничего скверного сегодня не произойдет.

— Тогда все прекрасно.

Йоханна приготовился встать.

— До тех пор, — прибавил предсказатель, — пока члены королевской семьи с радостью в сердце исполняют свой долг.

— А-а-а, — произнес Йоханна, посмотрев на жену.

— А если нет? — спросила Йоди, вспомнив о дочери, Йодилле Сихараси, все еще спящей в карете. Неизвестно, исполняла ли Сирей свой долг, с радостью или без оной.

— Если нет, — с серьезным видом промолвил предсказатель, — то могут быть последствия.

— Ох, — заволновалась Йоди. — Я боюсь.

К счастью, Озох Мудрый хорошо знал Йоди.

— Конечно, у Йодиллы обязанностей нет, — сказал он. — В прямом смысле слова. Пока она не выйдет замуж.

— А-а, ну если в прямом… — совершенно успокоившись, повторила Йоди.

— В том же, что касается знаков, как мой повелитель, конечно, понимает, важно лишь прямое значение слов.

— Тогда все прекрасно, — вновь начал Йоханна. — Подайте-ка мне горячих блинчиков с маслом.

Йодилла Сихараси не завтракала в общем шатре. Завтрак приносили в ее личный экипаж двое слуг с повязками на глазах. Слуги боялись уронить тяжело нагруженные подносы, поэтому двигались от кухни до кареты Йодиллы очень медленно. И пока они несли еду, масло на блинах успевало застыть жесткой желтой корочкой. Это случалось каждое утро, но никто об этом не догадывался, потому что Йодилла не жаловалась. А не жаловалась принцесса потому, что никогда не завтракала. Позднее вся еда втайне уничтожалась служанкой принцессы, Ланки. Согласно правилам двора, слуги не должны есть раньше господ, а так как Йодилла иногда целыми днями не притрагивалась к пище, то Ланки научилась использовать любую возможность, которую дарила ей судьба.

Слуги остановились перед экипажем, где у Кестрель теперь стояла своя кровать — рядом с кроватью Ланки, поставили подносы и, спотыкаясь, удалились. Они и не думали подглядывать из-под повязок. Любому осмелившемуся взглянуть в лицо Йодиллы, не закрытое вуалью, выкололи бы глаза раскаленными вертелами.

— Завтрак, моя сладкая, — проворковала Ланки сквозь задвинутые занавески.

— Согрей мне стакан воды, милочка.

Кесс не принимала участия в утреннем ритуале Йодиллы. Вслед за слугами она выбралась из кареты, отыскала уединенный пятачок земли между экипажами и распласталась на земле. Топот копыт пасущихся лошадей и грохот оружия проходивших мимо солдат мешали девушке, но Кестрель лежала тихо, приникнув к земле, пока не почувствовала отголоски воспоминаний дороги. Да, дорожная пыль помнила о нем. Бомен прошел этим путем. Брат, сестра, родители, ее народ — все они прошли здесь.

Кесс услышала шаги. Человек остановился. Кто-то стоял рядом с ней и разглядывал девушку.

Кестрель приподнялась. Очень высокий, красивый воин с любопытством глазел на нее. Он носил ладно скроенную форму темно-фиолетового цвета, богато отделанную золотой тесьмой. Одеяние плотно облегало стройную талию и мускулистую грудь. В одной руке воин держал серебряный молот на тонкой Рукояти; ленивым движением мужчина покачивал молот так, что тот касался ладони другой руки.

— Так это ты видела Йодиллу без вуали? — произнес воин.

— Да, — отвечала Кестрель.

— Она красива?

— Да, — вновь сказала Кесс.

— Ты понимаешь, что по закону тебе должны выколоть глаза?

— Глупый закон.

Воин приподнял темную бровь и улыбнулся.

— Может быть, — промолвил он. — К счастью, кажется, ты ей понравилась.

Кестрель ничего не ответила. Девушка решила, что лучше вернуться в экипаж. Однако красавец вытянул серебряный молот и преградил девушке путь. Кесс заметила, что древко молота заканчивается остро заточенным лезвием.

— Ты знаешь, кто я такой?

— Нет.

— Я Зохон, командир гвардии Йохьян. После Йоханны я самый могущественный человек во всем государстве Гэнг.

Воин обернулся, чтобы удостовериться, что никто не подслушивает их, и понизил голос:

— Если ты поможешь мне, я помогу тебе.

— Чем тебе помочь?

— Йодиллу везут в страну, называемую Доминат. Она должна выйти замуж за сына тамошнего правителя. — Губы Зохона скривились в усмешке. — Это благородный воин, промышляющий грабежом, поджогами и обращающий своих пленных в рабов. Сын его будет превосходным мужем для дочери Йоханны из Гэнга, не правда ли?