Михаил Ишков - В рабстве у бога

— Нужен мне этот старый баран! — заявила биокопия. — Все колени облобызал, колготок не напасешься, а документы до сих пор не может добыть. Ты тоже меня бросил, Серый, но я не в обиде — спасибо, что извлек из подземелья. Я уж сама как-нибудь устроюсь.

— Устроится! Эта устроится!.. — плаксиво подтвердил Василь Васильевич. — Ты её, шлёндру, только сегодня дома застал, а так трое суток неизвестно где ночевала.

— Это ты, козел вонючий, домом называешь? Свою однокомнатную хибару?! Обнаглел, папаша. Ты не переживай, съеду я от тебя, как только мужика подходящего найду. С моей… — она пошлепала себя по ширинке на джинсах, не пропадешь. Я ещё в Америке миллионера какого-нибудь подхвачу.

— Ты хоть знаешь, где эта Америка? Тебе, Земфира, учиться надо, сказал я.

— Чему? Все, что в этом вашем вонючем бардаке надо знать, я уже знаю. А умею и того больше. Ты, Серый, сам дал мне первый урок.

— Вот только этого не надо, — возразил я. — Виноватых искать, ссылаться на обстоятельства. Ты же креститься собиралась. В церковь хватит смелости пойти? Не струсишь?..

Я тайно надеялся, что она испугается. Может, в подобном создании заложена какая-нибудь бесовская червоточина, которая не позволит ей пройти обряд крещения? Тем самым и на фламатер, и на синклит была бы брошена тень. Сознаюсь — после услышанного о судьбе Рогулина мне бы стало легче, однако биокопия с радостью ухватилась за эту идею. Назвала её «свежаком», а «свежак» и «долбежку» она любила.

Василь Васильевич только руками развел.

— Лосиха и есть лосиха! Как ты выражаешься?!

— Зато все понятно, — огрызнулась она. — Я — девушка простая, не из куриных окорочков слепленная. Родственники мои по лесу бегают. Кто, кроме меня самой, обо мне позаботится. Спасибо вам за милость, но в этой халупе я жить не намерена.

Я засмеялся — женщина всегда остается женщиной, из чего ты её не слепи: из ребра, из глины, из мяса. Биокопия бровью не повела, только добавила.

— Я уже устроилась в коммерческую палатку, побольше кандидата наук буду зарабатывать. Будут бабки — и документы появятся. Все будет.

Что ж, за неё можно было не беспокоиться — она не пропадет. Уже уходя, я услышал, как биокопия приказала.

— Давай-ка, друг милый, баюшки. Болтать сил больше нет.

В коридоре, не в силах справиться с любопытством, я поинтересовался у вышедшего провожать меня Василь Васильевича.

— Значит, она и тобой не брезгует?

— Каждую ноченьку безжалостно терзает, — вздохнул фавн. — Сил больше нет.

Я вытаращил на него глаза.

— У тебя нет сил?!

Тот промолчал, опустил голову, а биокопия, направлявшаяся в ванну, сказала:

— Будет знать, как моих сестричек и прочую лесную родню мучить. Надо же, греховодник старый, беременную зайчиху Пелагею и ту трахнул. Сам хвалился.

— Дурак же ты! — не выдержал я. — Язык за зубами держать надо. Теперь отрабатывай.

В Гусь-Хрустальный я прибыл автобусом из Владимира и первым делом отправился по указанному Неволиным адресу.

Жил мой товарищ по несчастью на окраине в собственном доме, в самом конце кривого переулка. Изба-пятистенка выглядела угрюмо, обездоленно, на одном из окон оторвался ставень, стекла присыпаны пылью — видно, их годами не мыли. Наглухо зарос палисадник. Наклонились вереи, и створки деревянных ворот ребрами легли на землю. Что-то то подсказало мне, что спешить с визитом в это мрачное логово не следует. Для начала я решил расспросить соседей, что за человек Борис Петрович Добрюха и настолько ли он дурен, насколько прикидывается. Я представился страховым агентом. Никто, оказывается, придурком его не считал — так объяснил сосед-пенсионер. Случается, находит на Бориса Петрович — это да. Бродить начинает, вышагивает и вышагивает, сутками шляется по городу. Словно что-то ищет. Но чтобы, как наш местный дурачок Ванька Грозный — ни-ни! Мужик самостоятельный, что починить, бабы к нему несут. Копейку любит. Скопидом, каких свет не видывал — это да. Что ни найдет, все во двор тащит. Плюшкин, так сказать, местного масштаба. Вот избу привести в порядок, вокруг дома территорию почистить, до этого руки не доходят. Денег, говорит, нет, а у самого в подполе мешки долларов хранятся. Наверняка… По причине жадности в рот спиртного не берет.

Я мог быть спокоен — такой человек браслет не упустит.

— На здоровье не жалуется?

— Побойтесь Бога! Как огурчик — это да.

— В последнее время Борис Петрович никуда не отлучался?

— Бога побойтесь! Вчера его видел.