Ирина Якимова - Либитина (СИ)

Человек находит еще тлеющий факел и раздувает пламя, подносит к стене. Тысячи серебристо-серых мотыльков с большими треугольными крыльями слизывают с камня черные потеки какой-то жидкости. Смертный проводит по ней пальцем. Липкая, жирная, густая… Его рот приоткрывается от удивления. Что это? Кровь?!

— Беги! — хохочет темнота моим настоящим голосом. Голосом ночных кошмаров.

Заорав от ужаса, смертный роняет факел. В темноте он шарит по кровавым стенам, спугивает мотыльков, ища выход. Находит какой-то ход и несется им, я едва успеваю открывать перед ним отрезки тайного прямого коридора на поверхность. Десятки моих глаз прослеживают его путь. И, мерещится, смертный с каждым новым шагом освобождается от оков старого страха.

Выбравшись на поверхность, он отряхивается. Находит запутавшегося в волосах мотылька, и содрогаясь от отвращения, дергает вместе с клоком волос. Хрупкое тельце насекомого не выдерживает силы этого движения, и по ладони смертного расплывается пятно крови, выпитой мотыльком, с прилипшими серебристые чешуйками. Человек снова весь дергается от отвращения… но он постепенно приходит в себя. Взгляд уже не блуждает. Он вытирает руку пучком травы и уходит прочь. Может, он примкнет теперь к охотникам? Кто знает.

Высокая дама, прятавшаяся за выступом, вновь зажигает факел. Она подходит к стене и снимает с нее одного мотылька, бережно заключает в клетку холодных тонких длинных пальцев. А в это время в другом подземном коридоре на границе моих владений в руку другой марионетки-стража падают комья сырой земли с потолка. Она растирает их и поднимает голову. Охотники идут за мной. Они уже близко. Они посмеялись над моим театром и масками, они полагают, что вынесут вид меня настоящей. Потолок тоннелей дрожит от их поступи. Или это сам темный мир земли страха — земли вампиров колышется-трясется? Или это меня, трехсотлетний ужас смертных, пробивает тривиальная нервная дрожь?

Внезапно накатывает слабость, и я закрываю глаза… все множество своих глаз. Пока я играла со смертным, я забыла о страхе. На полчаса я выскочила из безнадежной реальности, где вокруг сжимается смертельное кольцо, на театральные подмостки, но сейчас зрители разошлись и свет вновь потушен. Пора и мне вернуться обратно, во тьму, сотканную из страхов и сомнений.

Хозяйке тысяч кукол страшно. Огромное тело в самой глубокой камере подземелья колышется, безгубый рот кривится, изломанные тонкие руки взлетают в молящем жесте и падают бессильно, как мертвые. Паника передается куклам, и начинается муравьиная возня. Стараясь угодить хозяйке, марионетки носятся по коридорам, зажигают свечи и лампадки во всех камерах. Их свет хорошо разгоняет внешнюю тьму и делает чуть светлее мою внутреннюю. Я смотрю на золотистые ореолы вокруг пламени свечек, и кажется, что пустота внутри наполняется таким же мягким светом, напоминающем о начале рассвета. Страх смерти все также силен, но теперь будто отделен от меня тонкой прозрачной стенкой. Я вижу это темное чудовище также ясно и близко, как прежде, но оно больше не может терзать мой разум, и если не глядеть ему в глаза, можно даже попробовать обдумать дальнейшую борьбу с ним. Нет, нельзя, нельзя бояться! Чем же отвлечься в перерывах между представлениями заключительного спектакля-триптиха Либитины?

Я вглядываюсь в дрожащие огоньки свечей. Это золотистое свечение так похоже на что-то позабытое, но очень важное… Может, я действительно забыла что-то, чего забывать не следовало? Во мне поднимается тревога. Раскормленная страхом, она очень сильна. Вот уже, повинуясь ей, куклы собирают листы бумаги по всему подземелью, вырывают страницы из книг и стаскивают их в небольшую камеру рядом с моей. Туда же несут стол, стул, чернильницу и перья: готовят маленькую сцену для воплощения очередной фантазии Либитины.

Одни считают меня мужчиной, другие женщиной, третьи — парой кукловодов. Говорят, что я служу владыке вампиров и ордену охотников одновременно. Кто-то считает, что под моей личиной прячется сам Макта, Первый вампир, другие — что мои возраст и способности куда скромнее. Кто из них прав, прав ли хоть кто-то? Я не могу сказать. Не помню, много-много лет не хотела ничего вспоминать о той, кем была когда-то, о том, что было в начале, до армии кукол, до боли и голода, заполнивших мое израненное тело. Но если это поможет раскрыть тайну золотистого сияния свечей, я готова попробовать и доверить историю Либитины, богини страха и владычицы мертвых, бумаге.