Дженни Вурц - Корабли Мериора

Человек, которого она обнимала, был совсем из другого, куда более высокого круга. Конечно, знатная горожанка стояла ниже наследного принца, но дело было не" только в его происхождении. Лизаэр не принадлежал себе; он превратился… в безотказное орудие всех тех, кто нуждался в его защите. Недаром его называли спасителем. Врожденный дар связал Лизаэра иными узами, и они были крепче уз любви. Руки, что нежно ласкали ее и совсем недавно играючи зажгли упрямый фонарь, умели метать испепеляющие молнии. Эти руки оборвали владычество Деш-Тира; эти руки спасли Итарру, не позволив теням Аритона Фаленского превратить город в одну сплошную бойню. Лизаэр не мог принадлежать только ей. Он принадлежал городу, армии и прежде всего — своей главной цели.

Счастье Талиты не было безоблачным. Оно скорее было бесстыдным, возвышающим и в то же время порабощающим. Усилием воли она подавила подступившие слезы. Если Лизаэр сумеет возродить Авенор, чем станет этот город, как не новым плацдармом для создания еще более могущественной армии и дальнейших походов против Аритона? Талита прекрасно сознавала свою дальнейшую судьбу и все сильнее ненавидела ее. Лизаэр Илессидский не успокоится до тех пор, пока не выследит и не казнит Повелителя Теней. Только после этого он всецело будет принадлежать ей… Если будет.

Предельно изможденная очередным совместным ясновидением, Первая колдунья срывающимся голосом докладывает Главной колдунье Кориатанского ордена:

— Мы прошлись по ветвям магической силы во всех пяти королевствах. Мы проверили все щели, в которых прячутся остатки ратанских кланов. Пять лет подряд мы неутомимо подбрасываем наши ловчие амулеты и строим иные магические ловушки везде, где только возможно: на больших и малых дорогах, в тавернах и на постоялых дворах. Если бы Повелитель Теней погиб или исчез с лица Этеры, он должен был бы оставить хоть какой-то след! Но мы не обнаружили ничего! Никаких следов…

Далеко на востоке, в городе, омываемом водами Эльтаирского залива, ремесленник, вспотев от волнения и желания угодить, стоит перед чиновником, на черном одеянии которого вышит золотой лев — символ власти главы этого города. Ремесленник испуганно лепечет:

— Господин, даю вам слово чести, что я скорейшим образом исправлю все ошибки, на которые вы изволили указать. Не пройдет и двух недель, как лепнина для супруги нашего обожаемого мэра будет заново отлита и доставлена в город…

В пору, когда осенние дни становятся все короче, а ели на горных склонах все сильнее скрипят под напором холодных ветров, Дакар, прозванный Безумным Пророком, безуспешно пытается добыть хоть какую-нибудь лошадь, чтобы продолжить свои странствия. Еще весной ему было приказано разыскать человека, за которым охотятся по всей Этере, и стать его защитником. Выданные ему деньги Дакар давным-давно потратил на выпивку и ласки продажных женщин. Теперь самое время вспомнить о невыполненном приказе…

Дакар, прозванный Безумным Пророком, открыл глаза. Первым, что он увидел, было запотевшее стекло в окне грязной захолустной таверны. По ее крыше хлестал дождь вперемешку со снегом. Дакару почудилось, что на него уже капает с закопченных потолочных балок. После потолка его внимание переместилось на пол. Щеке Дакара было весьма неуютно упираться в шершавую, неструганую доску, покрытую застарелой грязью и липкую от пролитого эля. Во рту ощущалась какая-то склизкая гадость, словно он наелся улиток. Боль в спине подсказывала, что он заснул за столом и незаметно сполз на пол. Словом, Дакар пребывал в хорошо знакомом ему состоянии расплаты за излишества, когда любое неверное движение грозило обернуться нестерпимой болью. Так оно и случилось. Безумный Пророк поморщился и застонал.

Увы, рядом не нашлось женщины, дабы облегчить его послепитейные страдания. Мало того, легкий гул, стоявший в зале, отзывался в голове Дакара вспышками нестерпимой боли. Он опять закрыл глаза, приложил холодные ладони к вискам и дернулся всем телом. Ступни ног тоже окоченели — следствие ночного путешествия по дорожным лужам. Чулки все еще были мокрыми, а оба сапога куда-то исчезли.

Безумный Пророк тихо стонал от жалости к себе. Потом с осторожностью попытался оторвать голову от пола и выпрямиться. Окружающий мир виделся ему нагромождением размытых пятен. Ничего удивительного: Дакар родился близоруким. Асандир утверждал, что передал ему достаточно знаний, позволяющих справиться с этим недостатком, равно как и снять муки похмелья, однако сам Дакар был не согласен с учителем. К тому же исправление телесных недостатков требовало трезвой головы и ясного сознания, а сейчас Безумный Пророк меньше всего хотел быть трезвым. Наоборот, он жаждал добавить еще кружечку эля и потому стал шарить по своим просторным карманам в поисках завалявшейся монеты.