Рина Гиппиус - Цветы цвета неба (СИ)

Эймунда одели в костюм тоже синего цвета с серебром, только синий был настолько темный, что казался практически черным. Сын был выглядел серьезным и сосредоточенным — всю прошлую неделю ему объясняли, что от него потребуется на церемонии. Сложного делать от него не требуется, просто подойти в нужный момент. А самое главное, вести себя так, как подобает в его положении. А то с него станется еще и рогатку принести.

Церемония должна состоятся в центральном зале дворца. Присутствовать на ней будут приближенные ко двору, наместники провинций, вся высшая знать. Затем мы отправимся на центральную площадь Амаллиона, где народ сможет поприветствовать нового императора и его наследника.

Эйм крепко держал меня за руку, когда мы шли в зал. Рядом с нами была Теклария с Ингом. Впереди — Вемунд и Эйннарион. Отец Риона уже вполне оправился после покушения.

Я и императрица — мать, как теперь нужно будет называть Текларию, вместе с ребятами остались у трона, Рион же с отцом остановились в центре зала. По краям залы у стен, на возвышении столпились придворные. Некоторые предпочли балкон, расположенный на противоположной стене от окон.

Может быть кому‑то и было интересно слушать слова клятвы будущего императора, а мы с Эймом откровенно скучали. Поэтому мы глазели по сторонам, изредка обмениваясь комментариями:

— Мама, — шепотом обратился ко мне сын, — а почему у этой женщине на голове перья? На нее птичка упала?

Стараясь не рассмеяться, я рассматривая, даму — оригиналку ответила Эйму:

— Нет, сынок. Она так украсила свою прическу.

— Ободрав бедную птичку?

— Ну каким образом ей достались перья я не знаю, но вряд ли она сама обдирала.

— А это была курочка?

— Нет. Это был павлин.

— А ты мне его покажешь?

— Обязательно. Завтра сходим и посмотрим. У твоего папы тут во дворцовом птичнике есть и павлины.

Дальше посыпались вопросы про птичник, а Теклария на нас зашипела, чтобы вели себя по тише. Хихикнув как два заговорщика, мы все же замолчали.

В это время Рион стал на колени перед отцом, а Вемунд произнес:

— Я возлагаю на твою голову эту корону — символ власти императора Аударии. А вместе с ней на твои плечи ложиться и ответственность за твою отчизну. Служи ей верой и правдой. Не покладая сил своих. Во главе всех твоих интересов с этих пор становятся интересы империи. И днем, и ночью все твои помыслы и действия должны быть во благо государства.

И он водрузил корону на голову сыну. Она засветилась бледно — голубым светом на несколько секунд. А потом погасла. По залу пронесся восторженный шепот. До меня донеслось:

— Это значит, что императорский артефакт — корона признал нового правителя.

А у кого‑то были сомнения? По лицам некоторых, выходило что так.

Вемунд продолжил, как только Эйннарион поднялся:

— Поприветствуем нового императора Аударии — Эйннариона Скалдоварийского.

Раздались аплодисменты. Рион же с абсолютно спокойным выражением лица сдержанно кивнул, окинув взглядом окружение. Его взор остановился на мне. Я улыбнулась ему. На долю мгновения взгляд Риона потеплел, но тут же его по плечу похлопал отец.

— И теперь необходимо представить вам моего старшего сына и с этого дня наследного принца Аударии — Эймунда Скалдоварийского, — громко и торжественно произнес император Эйннарион.

В этом раз гула восторженного не было. Стояла оглушающая тишина. Как мы и договаривались, сын отпустил мою руку и уверенным шагом пошел до отца. Ему все равно было, с каким выражением на него смотрят придворные, Эйм видел только отца. И с радостной улыбкой он пересек зал. А мое сердце тревожно замирало. Практически все смотрели на моего сына с настороженностью, некоторые с презрением, другие с удивлением, третьи с непонятной злостью. А кто‑то и с завистью. При этом часто взгляды с Эйма перемещались на меня.

Эйннарион встретил сына теплой улыбкой. Как только Эймунд остановился перед ним, он снял с шеи цепочку с другим артефактом — символом наследника и надел его на сына. Эйм тут же его взял в руки и начал рассматривать. А у меня промелькнула мысль: «Только бы он не начал отковыривать камень, я понимаю, делали реликвию на совесть, но мало ли…».

Раздались вялые аплодисменты. От взгляда, которым окинул император окружающих, мне стало не по себе. Аплодисменты зазвучали громче. Сзади послышался облегченный вздох Текларии.

— И настал момент представить вам новую первую леди, — сквозь шум я с трудом услышала, о чем сказал Рион. Ох, я чуть не забыла, что еще предстоит моя минута славы.