Даниил Аксенов: Шаман

- Пошли, послушаю тебя. Посмотрю. Не может быть, чтобы и на этот раз ничего не было. Столько дней прошло!

- А как мои анализы? - робко спросил Станислас, еле поспевая за приятелем, устремившемся в спальню.

Тот остановился так внезапно, что хозяин дома врезался в его спину. Борис, казалось, не обратил на это никакого внимания, и повернувшись лицом к спрашивающему, сурово ответил:

- Норма!

Затем, поворачиваясь, толкнул друга плечом, и, сделав пару шагов, вошел, наконец, в спальню.

- Где мой стетоскоп, который я тут оставил в прошлый раз? - поинтересовался он, оглядываясь по сторонам.

- На тумбочке, под журналом, - сказал Станислас.

Борис тут же направился туда, ухватил за торчащую черную трубку и потянул. Журнал, посвященный компьютерной технике, естественно, упал на пол. Это тоже не обеспокоило гостя. Он быстро размотал стетоскоп, одел его себе на шею и произнес, показывая рукой на кровать:

- Садись и снимай майку.

Хозяин дома повиновался. Быстро стянув с себя белую майку, он уселся на кровать.

- Не так, - проворчал Борис, - Лицом к окну. Мне неудобно.

Станислас тут же развернулся. Гость начал быстро прикладывать трубку к разным областям его спины. Стетоскоп находился в неподвижности буквально пару секунд, потом резко менял свое местоположение.

- Дыши! Дыши! Ты дышишь или что?! - раздраженно сопел Борис.

Пенске изо всех сил старался угодить ему. Но получалось плохо. Впрочем, Станислас бы очень удивился, если бы это удалось сделать. Он знал своего друга, врача Мартова, несколько лет. Тот очень редко бывал доволен хоть чем-нибудь.

Наконец, оторвавшись от спины, Борис грубо и без предупреждения начал ощупывать шею хозяина квартиры. Потом та же участь постигла область подмышек.

- Нет, ничего нет, - приговаривал он, - И что это значит?

Станислас благоразумно промолчал.

- Слабость такая же или нарастает? Потери сознания не было?

- Такая же, - ответил Пенске, - Но как не было потери сознания? Ты сам ведь видел!

- Что, я не могу отличить сон от потери сознания?! - сразу вспылил Борис, отчего его короткие усы затряслись, - Тот случай не был потерей сознания! Это был просто сон!

Хозяин квартиры снова не стал спорить. Если его друг считает, что тогда он просто заснул, сидя на стуле, через секунду после того, как ответил на вопрос Бориса, то это должно быть так. Его приятель врач. Ему виднее.

- У меня еще была пара таких засыпаний, - лишь сказал он, - Вчера вечером и сегодня утром.

Гость хмыкнул, срывая с шеи стетоскоп и пытаясь запихнуть его в карман джинсов. Это ему не удалось, трубки не помещались.

- Без снов? - спросил он, резко выдергивая из кармана ту часть стетоскопа, которая туда вошла.

- Почему же без снов? - пожал плечами Станислас, - Все как обычно. Со снами. Теми самыми.

- Они не связаны с твоей слабостью, успокойся, - ободрил его приятель, сбрасывая со стула, стоящего у стены, стопку книг и усаживаясь на него, - Это нонсенс. Связи нет.

- Может и нет, но началось-то одновременно, - Пенске облокотился на спинку кровати. Ему было тяжело долго сидеть, ни на что не опираясь.

- Это ничего не значит. Совпадение.

Станислас снова пожал плечами, промолчав.

- А снится тебе что?

- Все то же.

- Что, старик?

- Да. Какой-то старик в странной шубе. Скачет, кричит, требует, чтобы я бежал. Как обычно.

Хозяин дома на миг прикрыл глаза и ему вспомнился последний яркий сон. Он стоял на какой-то белой равнине. Позади не было ничего. Совсем ничего. Пустота. А впереди небо освещалась всполохами. Красными, синими, зелеными - они сливались и разделялись вновь, чтобы слиться снова. Казалось, что их пляска не закончится никогда. На небо было больно смотреть. Станислас прежде думал, что во сне боли не бывает. Он ошибался. Его глаза болели тем сильнее, чем дольше он смотрел на странные всполохи. Все бы еще ничего, но потом, словно ниоткуда, появился старик. Его вид был уже привычен. Шуба белого цвета мехом внутрь без пояса и капюшон, надвинутый на глаза. На лице старика присутствовали длинные редкие усы, но не было даже намека на бороду. Его глаза были узки то ли по причине того, что он принадлежал к монголоидной расе, то ли потому что злобно щурился. Старик никогда не здоровался в снах Станисласа. Его словарный запас вообще был беден. По сути, он слагался из немногих слов, произносимых однако очень громко. Только появившись, старик как правило начинал кричать.

- Убирайся, убирайся из большого города! - вопил он.

Его голос был визглив. Словно ржавая пила со стоном вгрызается в прочный ствол дерева, который, очевидно, ей не по зубам.