Гэв Торп - Warhammer - Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2

Если бы только можно было уговорить Женевьеву Дьедонне сыграть саму себя. С ней уж точно было бы меньше хлопот, чем с Лилли Ниссен.

Детлеф много думал о вампирше. После убийства Руди он считал, что ей грозит некая опасность, если она останется в крепости, а он чувствовал себя обязанным по отношению к ней. Как, однако, мог он надеяться защитить шестисотшестидесятилетнюю особу, которая способна крушить гранит голыми руками и которая уже смотрела в лицо Дракенфелсу и осталась жива? Может, это ему лучше просить у нее защиты?

И в дополнение к неизвестному убийце, призрачным монахам и каким угодно демонам, возможно, еще цепляющимся за камни Дракенфелса, не нуждаются ли все они в защите от Хенрика Крали?

Детлеф хотел бы, чтобы Освальд был уже здесь. Однажды он уже взял верх над всеми опасностями этого места. К тому же Детлеф надеялся, что кронпринцу будет интересно узнать, что творит Крали от его имени.

Когда в его дверь тихонько поскреблись, Детлеф вцепился в простыню, словно ребенок, который перед сном наслушался историй про привидения, и свеча его упала. Он знал, что сейчас все будет кончено и баллады будут рассказывать о гении, убитом в собственной постели и не успевшем создать свое лучшее творение.

— Это я, — прошипел низкий женский голос.

Предчувствуя, что пожалеет об этом, он встал и отпер дверь. Пришлось оттащить от нее кресло, которым была прижата дверная ручка.

В коридоре стояла Женевьева. В ее присутствии Детлеф почувствовал одновременно облегчение и возбуждение.

— Женевьева, — вымолвил он, открывая дверь пошире. — Уже поздно.

— Не для меня.

— Простите. Я забыл. Вы когда-нибудь спите?

Женевьева пожала плечами:

— Иногда. Обычно по утрам. И не в гробу, засыпанном родной землей. Я родилась в Парравоне, даже в ту пору достаточно цивилизованном для того, чтобы мостить большие дороги, так что с этим были бы проблемы.

— Входите, входите…

— Нет, вы должны выйти. Странные вещи происходят в ночи.

— Я знаю. Поэтому я и заперся в своей комнате с серебряным метательным ножом.

Женевьева вздрогнула и сжала правую руку в кулак. Он вспомнил историю о предательстве гнома Ули.

— И вновь простите. Я не подумал…

Она по-девичьи рассмеялась:

— Нет, нет, все это меня вовсе не беспокоит. Я ночное создание, поэтому должна жить со всем этим. А теперь одевайтесь и берите свечу. Вы, наверно, не можете видеть в темноте так же хорошо, как я.

Тон ее был шутливым, кокетливым, но глаза оставались серьезными. Странная особенность вампирских глаз.

— Отлично, но я возьму свой нож.

— Вы мне не доверяете? — Ее зубы обнажились в улыбке.

— Женевьева, в данный момент вы и Варгр Бреугель — единственные люди в этом месте, которым я доверяю.

Детлеф натянул брюки и куртку и отыскал пару тапок, которые не наделают слишком много шума на непокрытом каменном полу. Он снова зажег свечу, и Женевьева потянула его за рукав.

— Куда мы идем?

— Куда поведет мое чутье.

— Я не чувствую никакого запаха.

— Я тоже. Это риторически. Вы же знаете, я могу чувствовать вещи. Это дано таким, как я. В этом месте что-то очень не так. Когда мы пришли сюда, здесь было чисто и пусто, но нечто пришло вместе с нами и поселилось тут. Что-то древнее, что-то злое…

— Двадцать седьмая повозка.

Женевьева остановилась и озадаченно взглянула на него.

— Помните, мы никак не могли сосчитать количество повозок в караване, — пояснил Детлеф. — Предполагалось, что их двадцать шесть, но всякий раз, когда мы на них не смотрели, получалось, будто их двадцать семь. Если то, о чем вы говорите, пришло с нами, наверно, оно ехало в этой повозке.

— Возможно. Мне надо было бы задуматься об этом еще тогда. Я решила, что вы просто артистически изображаете глупость.

— Вот спасибо. Нужна большая глупость, чтобы ставить большие пьесы, позвольте вам сказать. Если бы не Бреугель, я бы закопался в делах. Речь ведь не только о том, чтобы писать и играть. Есть еще финансы, и вопросы размещения, и всех этих людей надо кормить. Тут, наверно, требуется больше организованности, чем для военной кампании.

Они пробрались в незнакомую Детлефу часть крепости. Она была частично в руинах, в проломы в стенах задувал холодный ночной ветер и лился лунный свет. Сюда не заглядывали люди Освальда, и никто не пытался расчистить это место или сделать его безопасным. Детлеф понял, насколько малую часть всего сооружения видел, как ограничен был его доступ.