Елена Звездная - Хозяйка «Логова»

— Тим был там. Он все видел? — Руки непроизвольно сжались, впиваясь в раны воина.

— Конечно, видел. Сагра отправили за ним. Уверен, прежде чем убить Тимкиного дядьку, Урос долго с ним говорил.

— Чтоб тебя!

— Тора… Торика, ослабь хватку, — произнес Инваго спустя мгновение и сам мои руки от себя оторвал, но не отпустил, сжал в мозолистых ладонях. — Да, братец твой видел сагра, но тот ему ничего сделать не успел, даже ядовитым хвостом не зацепил.

Вздрогнула всем телом.

— Тебя убить мало! Тимка же испугался?

— Тим — нет. Он не знал, какая ему грозит опасность, в отличие от Зои.

— Зои! Вот теперь все ясно. Бедная девочка…

— Во-первых, не девочка, а демоница, а во-вторых, Хран за нее мне уже отомстил. — И, обернувшись, этот увалень тарийский с улыбкой произнес: — Он прислал тебя.

Наверное, в это мгновение я в сотый раз мысленно пообещала себе побить стародавнего Дори и в сотый раз напомнила, что сделаю это в первый же день его полного выздоровления.

— Пусти, мне нужно тебя перевязать.

Он явно ожидал другого исхода, но спорить не стал. Отпустил, позволил сделать перевязку и безмолвно улегся на матрас, едва я завязала на его плече крохотный бантик. Затем быстро перестелила кровать, убрала лекарский инструментарий и подняла поднос с тарелками.

— Доброй ночи, Инваго.

— Доброй… Торика.

Выйдя, я аккуратно закрыла дверь, удобнее перехватила поднос и, сделав первый шаг, споткнулась от тревожного вопроса.

— Как он?

Святая Иллирия, когда-нибудь я поседею от этой семейки!

Обернулась и в предрассветной серой мгле с трудом различила свекрессу на фоне стены. Вид Гаммиры наводил на мысли о новой порции зеленых поганок, однако взгляд ее был трезвым и испуганным. С чего бы?

— Будет жить, долго и нудно, — заверила я и добавила тихо: — И продолжит раздражать и выводить меня из себя.

— Что? — Медам шагнула ближе, и я закрыла собой дверь. Еще не хватало, чтобы она ринулась проверять его состояние.

— Ничего хорошего. В смысле, каким был, таким и останется. Вредным, напористым, уверенно-наглым…

— Каким?

— Наглым, — повторила я и с радостью дополнила бы список парой новых эпитетов, но меня насторожила исходящая от тарийки тишина. Того гляди, опять кинется.

— Что-то не так?

— Ты его не любишь! Не жалеешь, не ценишь, не бережешь!

— А должна? Это он для вас родственник, а для меня… — Всей фразы я не договорила, Гаммира отшатнулась от меня, как от прокаженной, а затем воинственно подалась вперед.

— Да как ты смеешь! — Все понятно, у медам очередной приступ. Надо бы руки от подноса освободить для предстоящих разборок и Торопа позвать на помощь. — Как смеешь говорить подобное о нем? Он твой супруг и повелитель, любящий и дарующий свет.

— Кто? — Зеленые поганки явно вышли ей боком, она окончательно и бесповоротно перестала дружить с головой. — Вы об Инваго?

Простой вопрос, но в ответ чуть ли не вопль на все «Логово»:

— Не смей Таллика так называть! Это имя даровал ему Адо. А ты, ты… не любишь, не почитаешь его и не смеешь…

— Пасть закрыла! — я не рявкнула, всего лишь прошипела, и свекресса умолкла. — Всей своей тирадой вы хотите сказать, — краткая заминка и вопрос как в прорубь с головой: — Что мой муж Талл и есть…

— Что твой муж Таллик Инваго Дори достоин лучшего отношения, — надменно поправили меня, одной фразой выбивая воздух из легких и погружая в липкий холод с головой. — И ты не имеешь права…

Она говорила что-то еще, но я не слышала. Стены коридора сузились, пол дрогнул, поднос выпал из моих рук, и посуда разлетелась со звоном.

— Тора, Гаммира, что стряслось опять? — из моей комнаты выглянул сонный Тороп.

— Ничего у нас «опять», — ответила я и толкнула дверь, которую только что с таким рвением защищала. Не вслушиваясь в возмущенные заявления медам и рассудительную речь вояки, медленно прошла к кровати, дрожащими пальцами расправила складки на простыне.

— Так ты и есть Талл? — Имя супруга с горьким смешком сорвалось с губ. — Потеряшка… — Обида и разочарование вкупе с неверием сдавили горло, перехватывая дыхание и ускоряя сердечный стук. — Почему ты молчишь? Инва… — оборвала сама себя и двинула ногой по железной ножке кровати. — Дори!

— Я сплю.

— Наглая ложь, как и все, что ты ранее говорил!

— Тора… — Сдавленный шепот, едва различимый, и столько муки в голосе, словно бы не меня, а его только что оставили без надежды, без веры, без выбора.

— Что «Тора»?