Анна Бахтиярова - Секрет Зимы (СИ)

Бо проводил Повелителя удивленным взглядом, Мари закатила глаза. Кто бы мог подумать, что этот стихийник умеет преподносить сюрпризы.

- Что не так с Лоэ? - спросила она Бо.

Неужели, скандал, устроенный главой клана, имел последствия?

- Арестовали бывшего свекра Его Величества. По приказу Королевы-матери, - шепотом поведал стражник, озираясь по сторонам. – Бушевал в коридоре. Праздник грозился сорвать. Понятно, что тяжко ему на веселье смотреть. Но надобно и о родных думать. О жене и дочке несовершеннолетней.

- Что с ними будет? – Мари поёжилась. Как же легко всё потерять в этом Дворце. Сегодня ты фаворит, а завтра – узник подземелья.

- Ничего страшного, - заверил Бо, предав бородатому лицу всезнающее выражение. – Подержат за решеткой, чтобы ни ему, ни другим неповадно было, да и выпустят. Но семейству придется в отверженных походить. Слушай, я с тобой о другом поговорить хотел. Только молчок. Иначе мне головы не сносить.

- Зу Орфи! – возмутилась стихийница, не обрадовавшись, что очередной секрет вот-вот обрушится снежной лавиной.

- Тссс! – прошипел Бо.

- Ничего не хочу знать, - объявила Мари и руки на груди показательно сложила.

- Даже о стихийнике, пытавшемся тебя жизни лишить? – стражник лукаво приподнял мохнатые брови. – Про слова его последние? О тебе, между прочим.

Мари вскрикнула и чуть не села прямо на пол.

- Как? – благоговейно прошептала она, хватая огромные ладони Бо. – Откуда вы знаете?

- Оттуда, - стражник снова огляделся, но коридор пустовал. – Это меня послали привести погодника на допрос. Но когда я открыл камеру, он едва дышал. Хрипел и об пол бился.

- Можно без красочных подробностей?

Способ, которым Эрсла покончил с собой, вызывал омерзение и тошноту.

Бо понимающе крякнул и продолжил:

- Зло меня взяло, как увидел его жалким. Тряхнул хорошенько. Спросил, за что он так с тобой. Мерзавец засмеялся. Сказал, такому идиоту, как я, не понять, насколько сладка месть. Пусть те, кого он наказывает, об этом и не подозревают. Во как! Больше я ничего спросить не успел. Погодник дух испустил. С нахальной улыбочкой на губах.

- Месть? – переспросила Мари удивленно. – Что это значит?

- Кто ж разберет, - пожал плечами стражник. – Я решил держать рот на замке. Королю ничего не сказал. Подумал, не нужны моей маленькой подружке новые проблемы, верно ведь? Только ты меня не выдавай. Узнает Его Величество о лжи, темница станет домом.

- Не выдам! Клянусь! – горячо пообещала стихийница и крепко обняла Бо, уткнувшись лбом в упитанный бок.

...Мари не заметила, как преодолела оставшиеся этажи, миновала вход в сиротский дом и добралась до спальни. Не обратила внимание ни на перешептывания сироток, ни на Юту Дейли, проводившую её сердитым взглядом. Мозг напряженно работал, соединяя в единое целое сведения, полученные за последние часы.

Выводы напрашивались неутешительные. Если Ловерта права, и Апрелия Верга приходилась Мари матерью, кто же тогда Иган Эрсла? Отец? Убил бывшую подругу, а совместного ребенка выбросил в людском городе? На роль убийцы молодой дочери Весны главный погодник подходил идеально. Его страсть к смертельным заморозкам теперь ни для кого не секрет. Но кому он мстил? Апрелия мертва. Майе? Но за что?

Или всё по-другому? Может, Иган Эрсла не имел отношения к появлению Мари на свет, а мстил её настоящему отцу. Вдруг тот не чудовище, как она всю жизнь считала. Вдруг ему была небезразлична покойная Апрелия, а ее смерть и похищение младенца - наказание? Та самая месть?

Мари, ходившая туда-сюда по крохотной комнате, остановилась у окна. Нет, слишком красивой получилась последняя версия. О добром отце, у которого её похитили. Мужчина, оставивший девушку с ребенком, по определению, мерзавец. Он не заслуживает ни прощения, ни жалости!

Прочитать бы вторую страничку письма мамы, спрятанную Лукасом Горшуа! Мари вздрогнула. Она была не в силах думать о гадалке, как о чужом человеке. Но внутри копошащимися червячками зрели обида и гнев. Если Вирту, прикрываясь добрыми намерениями, лишила её семьи… Нет! Мари не захотела заканчивать мысль. Смазанный безжалостной памятью образ приемной матери вызывал щемящую грусть, затмевая думы о женщине, подарившей ей жизнь. Да, невинной, но далекой и неродной.

Вспомнив о письме Вирту, Мари сообразила, что сжимает в руках конверт Тиссы. Он помялся и выглядел так, будто его пожевали, но передумали доедать и выплюнули. Дочь Зимы разорвала покалеченную бумагу и с жадностью принялась читать. В каждой строчке сбивчивого письма подруги сквозили противоречивые чувства. Сердце подсказало, что за напускной радостью Тиссы прятались страх за судьбу отца и неуверенность в будущем.