Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

Мы еще с ним еще не стали закадычными друзьями, но в нас обоих было столько общего, что уже сейчас мы понимали друг друга с полуслова или полувзгляда. Бунга-Бунга был честен, открыт и, главное, умен, не лебезил передо мной. В иных случаях даже оспаривал мое решение, когда считал его несвоевременным и несправедливым. Он с пониманием относился к моим слабостям в области магии, делая вид, что ни о чем не догадывается. Но даже к тех случаях, когда мне приходилось непосредственно перед ним щелкать пальцами, творить немыслимые для него вещи, и тогда Бунга-Бунга не кричал дурным голосом о моих связях с дьяволом. Он не был канальей или пробивным парнем, идущим на риск только ради того, чтобы всем окружающим доказать, что может все достать, любой ценой выполнить указания своего работодателя. К сожалению, из богатства или недвижимости за душой у него ничего не было, но я лично полагал, что это дело временное. Сейчас Бунга-Бунга был молодым парнем без какой-либо профессии, но со временем обещал стать доверенным мажордомом, тогда бы, наверняка, стал бы одним из выдающихся и уважаемых людей своего столетия.

Мне пришлось вернуться к мысли о том, почему бы мне сейчас не предоставить этому парню возможности стать крупным международным торговцем, сделав его главой фирмы, которую мы совместно с маркизом Антуаном де Монморанси собираемся создать в самое ближайшее время?!

В этот момент в гостиную вернулся лакей Жак, он протянул Бунга-Бунга желтый конверт, а тот в свою очередь этот самый конверт передал мне в руки. Приняв сидячее положение на софе, я вскрыл уже разрезанный конверт, достал и перед своими глазами развернул вложенный в него лист бумаги, весь покрытый какими-то каракулями. Поднял голову, чтобы внимательно посмотреть на своего мажордома. Бунга-Бунга моментально понял, правильно оценил значение этого моего пристального взгляда. Он повернулся к лакею Жаку, чтобы тому посоветовать:

— Жак, мне с хозяином нужно кое о чем переговорить тет-а-тет. Вы свободны, когда нужно, то я вас снова приглашу!

Как только за лакеем прикрылась дверь, я поднялся на ноги, подошел к столу и аккуратно разложил письмо на столе. Затем взял солонку и густо посыпал солью бумагу, взмахнул обеими руками. Последовал очень короткая вспышка пламени, которая, словно корова языком, слизала старый текст письма и восстановила тот, который под ним скрывался. Не обращая внимания на Бунга-Бунга, я поднял письмо со стола, чтобы тут же углубиться в его чтение. У меня было всего две минуты для того, чтобы успеть его прочитать.

В тот момент, когда содержание текста шифрованного письма окончательно закрепилось в моей памяти, то конверт и лист бумаги я сжег в стеклянной вазе для фруктов, которая стояла на столе. Затем я подошел к окну, через окно второго этажа начал рассматривать панораму французского Парижа. В тот момент этот город был накрыт вечерним туманом и, кроме своей улицы, проглядывающей сквозь деревья, я ничего не смог рассмотреть.

В этот момент моя голова работала над анализом, была крайне занята мыслями по поводу того, что я только что прочитал в шифрованном письме, полученным из самого Санкт-Петербурга.

В своем письме Алексей Васильевич Макаров дал мне ясно понять, что доволен результатами проделанной мной за месяц работы в Париже. Он также сообщал мне о том, что с этого месяца выделяет на постоянную мысленную связь со мной одного из своих дьяков писцов с тем, чтобы тот вовремя получал и доносил о поступающих сообщений из Парижа. Такие контакты в мысленном диапазоне должны осуществляться один раз в месяц, в последнюю субботу каждого месяца. В конце письма государев личный секретарь и помощник по внешней разведке интересовался, буду ли я иметь свободное время для того, чтобы в ближайшее время посетить какой-либо германский город на побережье Балтийского моря, где мы могли бы встретиться, переговорить без свидетелей?! Время такой встречи Алексей Васильевич пообещал сообщить дополнительно!

Я развернулся, медленно побрел в свою спальню комнату, где хранил носимую повседневную одежду. Мне нужно было переодеться и отправляться на очередную встречу с Антуаном де Монморанси. Спиной я почувствовал внимательный взгляд Бунга-Бунга и, развернувшись к нему лицом, я вдруг понял, что этот парень явно ожидал продолжения нашего разговора. Но только что прочитанное письмо из Санкт-Петербурга прямо-таки выбило меня из седла, я забыл, на чем конкретно мы в нашей беседе остановились.