Валентин Егоров - Граф Орлофф (СИ)

Но отдыхать нам долго не дали, вскоре появился слуга, одетый в придворную ливрею, и вежливым голосом попросил нас следовать за ним. В конце длинного перехода через анфилады зал и комнат, различного предназначения, мы с Кононом оказались в зале, где уже собрались знакомые нам лица, дипломаты присутствовали на военном смотре. Они только что прибыли и, видимо, верхом на лошадях, так как выглядели чуть уставшими и между собой почему-то почти не разговаривали. Большая часть этих людей не обратили ни малейшего внимания на наше внезапное появление, но я снова всей своей кожей ощутил цепкий взгляд британского посла и еще одного дипломата, лицо которого было мне совершенно не знакомым.

— Господин Джулио Альберони, не ожидал я увидеть такого законченного пройдуху и шпиона в покоях французского короля! — Вдруг прошептал капитан-лейтенант Конон Зотов, который стоял рядом со мной и так же, как я, всматривался в лица наших утренних знакомцев. — Этот итальянец, ради личной наживы, готов родную мать за полкопейки продать. Встретились мы с ним однажды во время плавания моего брига по Средиземному морю, так он нам пообещал полмира достать. А когда от нас получил на руки деньги, то вместе с ними тотчас же и навсегда пропал. Уже после краем уха я слышал о том, что сеньор Альбионе стал святым отцом и аббатом, подвизался на ниве обучения великовозрастных и богатых недорослей. Но повсюду продолжал свое любимое дело, шпионить на пользу того, кто ему больше заплатит.

Сеньор Альберони, видимо, почувствовал взгляд Конона Зотова, быстрым, словно укус змеи, взглядом своих глаз он посмотрел на Зотова и, признав его своим давним знакомцем, тотчас же исчез из поля нашего зрения. Я совершенно не удивился тому обстоятельству, как появлению проходимца и авантюриста в худшем случае понимания этого слова, в таком высоком королевском окружении. Тот век, в котором я пребывал в настоящий момент и о котором веду рассказ, был золотым веком для таких именно проходимцев и авантюристов всех мастей. Общественная волна то поднимала их к самому верху, приближала к тому или иному монарху, то резко бросала на общественное дно, и тогда этим людям королевские палачи рубили головы на эшафоте.

В этот момент дипломатов начали приглашать в зал и рассаживать по строго определенным местам за королевским обеденным столом. Но ко мне и Конону снова подошел Филипп и тихо прошептал о том, что нас хочет видеть его коронованный дядя.

Луи XIV находился в соседнем зале, он сидел в кресле, а вокруг него стояли вельможные сановники, несколько маршалов Франции и сам военный министр маркиз Франсуа-Мишель де Лувуа. Повторяю, король выглядел очень усталым и старым человеком. При нашем появлении он слабо махнул рукой, монсеньор Филипп II герцог Орлеанский подвел меня и Конона Зотова к королевскому трону и, склонив голову, на несколько шагов отошел в сторону.

— Ну, так что, мосье русские, вы хотели бы от меня получить? Чуть ли не каждый день то от жандармерии, от королевской полиции слышу, русские сделали то, русские намереваются сделать се! Анализируя все эти случаи, я никак не пойму, чего же вы хотите на самом деле?! Франция мирная страна, она давно уже ни с кем не воюет, воевать за чужие интересы не собирается и не будет. Как страна гарант общего порядка в Европе, мы выступаем за сохранение старого порядка в нашей Европе! Ну, так что же вы хотите, мосье русские?

Я вежливо склонил свою голову и, сделав небольшой шаг вперед, проговорил:

— Ваше Величество сделало немало для того, чтобы Европа жила в мире и благоденствии. Но в последние годы в этой Европе появился великий государь, который едва ли не в одно десятилетие свою страну превратил в первоклассное европейское государство. Сейчас и он желает мира и благоденствия всем европейским странам, но и не хочет, чтобы его страна снова вернулась бы в патриархальное прошлое. Для этого нужно сделать к нему вперед только пару шагов навстречу, но некоторые страны Европы этому резко противятся и не желают признавать его государственных достижений и приобретений. Они желают государство Московию вернуть в гиблое прошлое.

— Я хорошо понимаю, молодой человек, что ты имеешь в виду под своими словами. Мне нужно было бы раньше встречаться с московским царем Петром, но руки Франции связаны договором о мире и дружбе со Швецией, который истекает в восемнадцатом году. Я ждал и надеялся, что, когда приблизится эта дата, мы можем встретиться и поговорить с развязанными руками. Но, видимо, мне так и не суждено встретиться с твоим правителем.