Екатерина Юденкова - Эльфийка-оборотень (СИ)

Иовда за руку провела Стори в небольшую комнатушку, и усадила ее на жесткую деревянную лавку. В дверь протиснулся и волк. Он обнюхал ноги Стори и, явно не признав в ней кого-то, кто может желать зла его хозяйкам, улегся на старые рваные подушки в углу.

— Давай сюда, — Иовда приняла из рук Стори ее корзину. — Попробуем, что ты там такого мне принялся.

Иовда выложила на стол тарелку с печеньями и кувшин, и улыбнулась.

— Местные жители рассказали, или сама как-то узнала?

— Жители, — смущенно ответила Стори. Она нетерпеливо заерзала на лавке, теребя ткань платья, и елозя босыми ногами по полу. А ведьма тем временем откусила кусок печенья и запила его неаккуратным глотком прямо из кувшина, и по ее морщинистым щекам потекли струйки молока. Почувствовав это, она спешно утерлась рукавом и, прожевав, улыбнулась Стори.

— Лимонно-имбирные, вкусные. Таких мне еще не приносили. — Похвалила ведьма, и добавила — а вот коров ты явно боишься, но все равно справилась, молодец. Так что же ты хочешь у меня попросить?

— Так вы поможете?

— А это смотря, что за проблема у тебя. Любовь тебе не наколдую, денег тоже, а вот если что со здоровьем твоим или родных связано, или потеряла кого-то, и помощь нужна, если справедливости хочешь, или удачи, сил — помогу. Так что же?

— Справедливости — да!

— Расскажи полнее.

Стори мельком глянула на волка, которые не сводил с нее взгляда, и сделала глубокий вдох. А затем она все рассказала Иовде: и о том, кем родилась, и как ненавидела себя, и про то, что сделала с ней Лучлот, и про Кнута, и про новых друзей, и про Тауира, и о том, как она хочет снова стать собой. О том, что даже пыталась это сделать, но друидеса помешала.

Иовда слушала ее внимательно, доедая печенья и допивая молоко.

— Прошу, помогите мне! — Закончила Стори. — Я хочу, чтобы Кнут и моя волчья сущность снова ко мне вернулись.

— Не могу, — покачала головой Иовда.

— Но может попробуете? Со мной трое эльфов из Кранноя, двое из которых были ученицами Лучлот, и старинный магический фолиант. Может быть, общими силами получится?

— Получится, — согласилась Иовда, и Стори чуть не завизжала от радости, но ведьма ее огорошила — Но я все равно не могу.

— Почему?!

— Запрещено. Нельзя изменять сущность энни, нельзя. Я не могу помочь тебе, прости.

— Но вы не меняете, а возвращаете все на свои места! Изменила Лучлот!

— Да, — Иовда тряхнула седыми волосами, — и это на ее совести. Я же не хочу брать на себя такой грех.

— Но говорят, что вы уже меняли сущности, — чуть не плача, проговорила Стори, — так рассказывают…

— А еще рассказывают, что я обращаюсь в волка и ворона. А еще ворую детей из ближайших деревень, кого превращаю в своего слугу, а кого ем. Луивлика вот, не внучка мне ни какая, а тоже украденный мною ребенок, в котором я увидала магический дар. Эх, слышала бы это ее покойная матушка, моя милая дочь. Видишь, Стори, не все, о чем говорят энни — правда.

— Ну прошу вас! Я сама этого хочу! — теперь Стори уже плакала. Она смотрела на ведьму полным отчаянья взглядом, а Иовда отвечала ей виноватым. — Я не смогу жить без Кнута! Как мне его отпустить? Он же погибнет! А как оставить? Он не создан для жизни в клетке!

— Прости…

Стори кивнула, поняв, что Иовду не уговорить не удастся, взяла корзину и на подгибающихся ногах направилась к выходу из комнаты. У двери в коридоре она встретилась с взволнованной Луивликой. Девушка посмотрела на нее полными тревоги глазами, но ничего не сказала. Но как только Стори прошла мимо нее, поспешила в комнату к бабушке. А Стори вышла из дома, и под начавшимся мелким утренним дождем снова пошла по хлипкому мостику-тропинке, но уже не полная надежд, а потерянная и полностью разбитая, не знающая, что делать дальше.

Сейчас она вернется к друзьям, вернется без надежд на то, что когда-нибудь снова станет собой прежней, на то, что вернет Кнута. И что ей делать? Отпустить его? Оставить навсегда жителем клетки, чтобы знать, что волк всегда сыт? А что потом? Расстаться с балаганом и Тауиром и вернуться к родителям? Остаться с артистами? Или умолять бабушку, чтобы та снова приняла ее в Кранной и сделала своей преемницей? Как же трудно…как трудно быть не собой. Она и так с трудом выдержала эти месяцы разлуки с волком и собой, и неужели придется прожить так всю оставшуюся жизнь?

Но вернуться домой?.. Если мама и поймет ее, то отцу будет тяжело принять дочь такой, зная, что это сделала с ней его собственная мать. А что скажут соседи, друзья и посетители «смеющегося волка»? Нет, возвращаться Тирас никак нельзя. Конечно, теперь Стори может поступить в Академию магии, да вот желания такого у нее уже нет.