Бернхард Хеннен - Гнев дракона. Эльфийка-воительница

— Ты немедленно отдашь мне камень, — прошипела Сина.

Дочь самого богатого в Бельбеке крестьянина, она была выше Дарона на голову. Спорить с ней было глупо. Но мальчишка вовсе не собирался расставаться со своим сокровищем. Он изо всех сил тянул камень на себя.

Никто из ватаги забравшихся в пальмовую рощу детей не поспешил ему на помощь. Все боялись Сины. Они просто стояли вокруг, выжидая, чья возьмет.

— Укуси ее за руку, — прошептал Тура, самый младший.

Сина бросила на него ядовитый взгляд:

— Я все слышала.

Дарон воспользовался мгновением, когда девочка отвлеклась, и пнул ее по ноге. Она выпустила камень, выругалась и тут же отвесила ему оплеуху.

— Оставь себе эту дурацкую штуку. Тоже мне, великое сокровище!

— Вот именно, — упрямо ответил он. — Так и есть, и ты это отлично знаешь.

Дарон крепко сжимал отвоеванную драгоценность. Его отец, Нарек, перекапывая их маленькое поле, нашел этот камень. И за день до своего ухода подарил его сыну. С одной стороны камень был белым, как свежее козье молоко, а с другой — черным, как древесный уголь. Дарону не удавалось полностью спрятать его в кулаке. Он был плоским и всего лишь чуть толще его мизинца.

Как же чертовски давно это было, когда отец ушел сражаться за бессмертного Аарона. Неужели и правда всего три луны тому назад? Дарону казалось, что прошло три года.

— Начнем, — настроение у Сины было по-прежнему плохим. — Вы будете крысолицыми лувийцами, и мы выгоним вас из пальмового дворца.

— Мы — лувийцами? — возмутился Дарон. — Так не пойдет!

— Еще как пойдет! Вчера подлыми лувийцами были мы. Сегодня ваша очередь.

Дарон решительно покачал головой.

— Мой отец воюет под знаменами правителя Арама. Я не могу играть за лувийца. Это против фамильной чести.

— А мой папа говорит, что твой отец самое большее подметает конские яблоки за колесницами бессмертного. Нарек вообще не воин. Все в деревне знают это.

Дарон с трудом проглотил подступивший к горлу комок. Сина умеет сделать подлость. В точности как ее папаша! Конечно, он тоже знал, что его отец вовсе не воин, но он все равно герой. Кроме него и его друга Ашота никто не осмелился пойти за вербовщиком бессмертного.

— Пусть камень примет решение, — предложил Тура.

— Камень врет, — проворчала Сина.

— Чушь. Мы сделаем так! — Дарон оглядел собравшихся. Все были согласны.

— Но на этот раз подбрасывать камень буду я! — заявила Сина.

Он с недовольством передал ей камень.

— Только не расколоти его.

— Камни не так-то легко ломаются, — она провела пальцем по отшлифованной поверхности, жадно разглядывая камень. — Если упадет белым вверх, мы с моими воинами сегодня играем за хороших, — она погладила камень, словно это была маленькая кошечка. А затем подбросила вверх. Камень закрутился в воздухе, поворачиваясь то белой, то черной стороной.

Когда он упал на землю, вверху оказалась черная сторона.

Сина вздохнула.

— Говорю же, камень врет.

Дарон гордо обернулся к своему маленькому войску. Семь воинов. У Сины столько же. Но все ее друзья были немного выше. Из последних пяти сражений за пальмовый дворец Сина выиграла четыре. Поэтому большинство предпочитало играть в ее войске. Даже если при этом приходилось быть лувийцами. Тот, кто побеждал в битве, тому принадлежали все спелые финики, упавшие с пальм на землю. Весь следующий день. По крайней мере, пока воришек не отлавливал отец Сины, поскольку пальмовая роща принадлежала ему, а он не любил, чтобы ее разоряли.

— Сегодня мы будем демонами, — вдруг объявила Сина. — Если уж нам выпало быть злыми, то сделаемся по-настоящему плохими.

Все посмотрели на нее с испугом.

— Моя тетка говорит, что если говорить о демонах, то они придут, — прошептал Тура.