С. М. Бладинг - Падение Небесного города

Отец задержался, разглядывая корпус, когда мы спустились, и я попытался следовать за ним. Синие перьевые звезды следовали по ребру корпуса, помогая хранить чистоту «Юсрра Саммы». Я хотел увидеть сестру, меня не волновали перьевые звезды. Они и сами о себе позаботились бы.

Холод льда едва успел проникнуть в мои ботинки, меня атаковал вихрь кожи и рук с воплем, от которого звенело в ушах.

Я рассмеялся и закружил ее, опустил и осмотрел.

Сакр пронзительно крикнул на нас.

Я с насмешкой посмотрел на сокола. Мы с Оки убрали очки на макушку. Я увидел ее круглое личико, обхватил ее щеки руками и прижался лбом к ее лбу.

— Оки, — сказал я на ее родном языке, языке сакин, ведь мы были на ее территории, а не на моей, — как я рад тебя видеть!

Ее темные раскосые глаза сверкали, пальцы впились в мои волосы, она прижалась носом к моему носу.

— Я скучала, братишка.

Что-то сверкнуло на ее ушах. Я отстранился и коснулся серебряной серьги в виде медузы.

— Уже учишься на старейшину?

Улыбка Оки угасла, она отстранилась, опустив голову. Серьги покачивались.

— Мама говорит, ветер меняется. Мы должны быть готовы.

— И Рё тоже учится? — он был старшим.

Оки посмотрела на меня из-под ресниц.

— Он мужчина, Синн, — рассмеялась она. — Еще несколько лет, и тогда он начнет обучаться на старейшину.

Отец обхватил руками ее голову и прижался лбом к ее лбу.

— Ты будешь хорошим правителем людей Ино, Оки.

Она улыбнулась, наслаждаясь моментом любви, которую редко видела у отца.

Я вернул очки на глаза, не отвлекая их, но как только Оки отстранилась, я продолжил расспрос.

— Я думал, он наследник.

Оки вздохнула.

— У нас матриархат, Синн. Я не прошу маму объяснить, что уготовано для него. Но, скажу сразу, править он не будет. Это мой город.

Она посмотрела на летаран, закрывающую солнечный свет, и погладила одно из многих щупалец вокруг нас.

Оно нежно обернулось вокруг ее запястья.

Она улыбнулась и отпустила щупальце.

Ее лицо отражало любовь. Я понимал это. Я так же относился к «Юсрра Самме».

Она взяла меня за руку и повела нас к хижинам деревни.

— Я боялась, что мы не встретимся.

Я поцеловал ее в щеку.

— О чем ты?

— Мама передвинула дату свадьбы.

Я нахмурился и посмотрел на замерзшие огромные волны.

— Кто?

— Умира. Будут здесь со дня на день.

Я яростно обнял ее на ходу.

— Мы одолеем их, — опасно усмехнулся я. — Но они ведь не люди воздуха. Зачем вам обитатели земли?

— Синн, — сказал отец, гладя голову Сакра, — тебе сложно проявить немного уважения?

Сакр выпустил из клюва струйку дыма.

Я недовольно посмотрел на них.

— Я буду уважать их, когда Хаджи перестанет лишь подставлять лицо под мой кулак.

Оки склонила голову и рассмеялась.

— Хорошо, что его брат, как воин, куда лучше. Тебе не мешало бы проиграть пару раз.

— О, — сказал отец, борода скрывала улыбку. — Это он уже получил.

Я посмотрел на него, прося не продолжать. Конечно, с уважением.

Оки улыбнулась и замедлила скрипящие на снегу шаги, чтобы посмотреть на нашего отца.

— Прошу, расскажи.

Я потянул ее к хижинам.

— Мама ждет нас. Не стоит ее задерживать.

Отец откинул голову и расхохотался. Он хлопнул меня по плечу и кивнул.

— Рассказы подождут.

Оки не обрадовалась, но повела к деревне.

Дым поднимался из белых хижин. Многие уже вернулись в город в летаран. Оставались старейшины и дети. Они поднимали руки, приветствуя, и улыбались.

Но они были насторожены. Мы были чужаками.

Союз между нашими Семьями появился не так давно, потому не все привыкли.

Хижина нашей мамы была такой же, как у всех, но крупнее, хоть и не на много.

Они подняла белую створку и пропала за ней.

Я вдохнул, сунул очки в другую сумку на поясе и поднял створку. Мне не хотелось быть рядом с мамой. Она думала, что я — сын без силы Метки. Для нее я был бесполезен.

Глаза какое-то время привыкали. В центре горел костер, дым уходил в дыру в потолке. Старейшины окружали маму, сидевшую на подушке у низкого столика. С ней был и ее помощник, державший книгу. Он поднял взгляд и зашептал.

Она отпустила его.

Оки опустилась рядом с ней на колени, заглянув в книгу. Глаза ее сузились, в них светился интерес.

Мама придвинула книгу к дочери и сказала то, что я не услышал.

Оки забрала книгу и поднялась с ней. Она поцеловала меня в щеку и ушла.

Мама какое-то время молчала.

Остальные смотрели на нас.

— Мы пойдем, Ино Нами, — сказал один из старейшин. — Но скоро вернемся.