Рене Ахдие - Ярость и рассвет

– Мне сказали, что у нас общий враг. – Его голос был густым и явно лживым.

Другой наездник так же размеренно изучал его.

– Кажется, да, мой господин.

Первый всадник улыбнулся с елейной медлительностью.

– Вы такой же, как вас описывали, Реза бин-Латиф.

– Так же, как и вы, господин.

Султан Парфии рассмеялся.

– Я приму это в качестве комплимента.

– Это и подразумевалось, господин. Простите, что не выражаю сентиментальности должным образом, но я согласился встретиться с вами не для того, чтобы обменяться шутками.

Смех султана эхом разнесся в ночи.

– Вы прямой человек. Я польщен. Тогда, может, закончим с шутками и приступим к делам?

– Во что бы то ни стало, господин.

– Какие ваши намерения относительно моего незаконнорожденного племянника?

– Страдания. И уничтожение.

Глаза султана блеснули воинственным светом.

– Ясно.

– А какие ваши?

– Унижение… с последующим уничтожением. Вероятно, мы сможем помочь друг другу в достижении нашей общей цели?

– Моя помощь зависит от того, что вы можете предложить, господин.

– На данный момент я могу предложить деньги и оружие. Как только вы обезопасите границы и укрепите существующие силы, я открыто поддержу вас, но до этого времени не могу рисковать вызвать гнев мальчишки.

– Понятно.

Султан сделал жест за спиной, и пара стражников вынесла вперед небольшой запечатанный сундук.

– Знак золотой веры. Когда эти средства будут исчерпаны, отправьте мне послание, и я вышлю еще.

Реза кивнул. Он посмотрел через плечо на свою свиту, и две фигуры в капюшонах вышли вперед, чтобы забрать золото.

Одна из фигур наклонилась поднять сундук, свет голубой пустынной луны осветил предплечья человека.

На коже была отметка с изображением скарабея.

Шарзад,

Я подвел тебя несколько раз. Но был один момент, когда я подвел тебя сверх всякой меры. Это произошло в день нашей встречи. То мгновение, когда я взял тебя за руку и ты посмотрела на меня с триумфом ненависти в глазах. Я должен был отослать тебя домой к твоей семье. Но я не сделал этого. В твоей ненависти была честность. В твоей боли – бесстрашие. В твоей честности я увидел свое отражение. Или, точнее, человека, которым мне бы очень хотелось быть. Поэтому я подвел тебя. Я не остался в стороне. Затем, позже, я думал, что, если у меня будут ответы, – этого окажется достаточно. Мне станет все равно. Ты больше не будешь ничего для меня значить. Так что я продолжил подводить тебя. Продолжил желать большего. А сейчас я не могу найти нужных слов, чтобы сказать то, что должно быть сказано. Дать тебе хоть малую часть того, что я задолжал. Когда я думаю о тебе, мне не хватает воздуха, чтобы дышать. А сейчас, когда ты ушла, у меня нет боли или страха. Все, что у меня осталось, – это благодарность.

Когда я был еще мальчиком, мама рассказывала мне: одной из лучших вещей в жизни является знание того, что твоя история еще не окончена. Наша история, возможно, уже подошла к концу, но твоя еще не рассказана.

Сделай так, чтобы эта история была тебя достойна.

Я подвел тебя еще в одном. Вот мой шанс исправить это. Так случилось не потому, что я этого не чувствовал. А потому, что поклялся никогда не говорить об этом, а человек – ничто, если не может держать свои обещания.

Итак, я пишу это в небеса…

Я люблю тебя с неимоверной силой. И я никогда не буду извиняться за это.

Халид стоял у перил террасы на крыше, наблюдая, как солнце восходит над чистым горизонтом.

Его разбитый дворец из камня и мрамора до сих пор тлел по краям и во многих местах был расколот.

Его город стал пустырем темных струек дыма и щебня. Несбывшихся обещаний и горя.

На мгновение он закрыл глаза, чтобы не видеть разорения.

Но только на миг.

Потому что это был его город. Его выбор. Его ответственность.

Он никогда больше не будет прятаться от него.

С новой целью он взял лист пергамента и поднес его к факелу, мерцающему рядом.

Уголок страницы начал сворачиваться, превращаясь в пепел, а огонь лизал края пергамента оттенками лазурного и оранжевого.

Халид держал горящее письмо перед собой.

Затем он пустил его тлеющие остатки по ветру.

В великолепный рассвет.

Аль-Хамса – выведенная в пустыне порода арабской лошади, в переводе это слово означает «пятая»; лошадь Тарика; Ардешир.