Сергей Осипов - Демоны вне расписания

Нет, пусть начинается вот так.

Её трясло словно в лихорадке всю дорогу до шестьдесят девятого километра, а потом она по-дурацки просто упала с мотоцикла. Тот поехал себе дальше, словно вдруг обрел собственный разум, и у этого разума были собственные далеко идущие планы. На Настю, лежащую в грязи, он плевать хотел.

От удара о землю Настя на пару секунд задохнулась и перестала реветь. Потом она нашла свои руки – одну, вторую. Потом – ноги. Собрала все это вместе и оторвалась от жесткой и грязной обочины.

Тем временем мотоцикл въехал в придорожные кусты и возмущенно затрещал.

Настя села на землю, сняла шлем и заревела в голос. В этот момент пошел дождь, и вскоре Настя обнаружила, что сидит в грязной луже, размазывая грязными руками по лицу слезы. Для полного комплекта не хватало только точечного разряда молнии в ее глупую и невезучую голову. Все остальное с ней уже случилось.

Настя рукавом вытерла лицо, шмыгнула носом. Мотоцикл где-то в кустах хрюкнул и замолк окончательно.

– Ну ты и скотина! – сказала ему дрожащим голосом Настя. Костерить себя она уже устала. – Что я теперь буду делать, а?!

Все еще хлюпая носом, она кое-как поднялась с земли и огляделась по сторонам.

– Черт.

Исцарапанный и погнутый дорожный указатель торчал из земли в паре десятков метров по правой стороне дороги, и теперь ей было понятно, что надо делать. Настя стерла влажную грязь с мотоциклетного шлема, другой рукой подтянула лямки рюкзака и стала спускаться. Через пару шагов нога скользнула по глине, Настя потеряла равновесие, грохнулась на спину и проехала по мокрой земле метров шесть-семь. Потом она сумела ухватиться за торчащий из земли корень.

Корень при тесном контакте оказался гнутой металлической проволокой. Настя посмотрела на расцарапанную до крови ладонь и снова всхлипнула – что ж, все идет по плану. Все так и должно быть.

В полукилометре от дороги, рядом с кирпичными развалинами какого-то сельскохозяйственного сооружения, виднелось это. Имея больное воображение, можно было подумать, что это огромный червь метров ста в длину высунулся на поверхность и там сдох – и оброс со временем травой и мелким кустарником. Люди более практичные знали, что это старые армейские подземные склады и что уже лет двадцать как из этих складов вынесли последнюю банку тушенки и последний комплект общевойскового защитного костюма, в резиновых штанах от которого так славно ходить на рыбалку.

Однажды Настя уже была здесь. Однажды ей уже было не по себе от запаха сырости в темном коридоре и от звуков, стелившихся вдоль холодных стен.

Настя посмотрела на склады и поежилась. Возвращаться туда было страшно, но возвращаться было необходимо.

Настя стала мелкими шажками спускаться дальше, и когда ее ноги ступили наконец на ровную почву, рюкзак за плечами вдруг пошевелился. Настя остановилась и стиснула лямки рюкзака. Плечи и шея как будто онемели.

За всеми прочими своими немаленькими неприятностями она как-то подзабыла, что тащит за спиной вовсе не мешок с подарками.

Я ничего этого не хотела. Ничего. Но моя беда в том, что, когда нужно делать выбор, я всегда ошибаюсь. Всегда. Попробуйте ошибиться тысячу раз подряд, и вы окажетесь ровно в том же месте, что и я. В неправильном месте, с неправильными людьми с неправильным представлением о себе и обо всем, что вокруг. Неслабо, правда?

Только я на этом не остановилась. Я пошла дальше. И как вы думаете, сделала ли я хоть раз правильный выбор? Хотите, поспорим? Ну? Не бойтесь, со мной очень выгодно спорить.

Три, два, один. Один, два три. Кажется, так. А если нет? А если у нее отшибло память со всеми этими падениями? Если это ошибка?

Ну и что? Где уже есть куча ошибок, там и еще одна не пропадет. Что она теряет? Что, черт возьми, она теряет?! Ни-че-го. Потому что все уже и так потеряно.

Настя сжала пальцы в кулак и стукнула в железную дверь. Три раза. Потом два. Потом еще один. И теперь в обратном порядке.

Она стучала так старательно, что руке стало больно. Настя подставила ладонь под дождь, и капли застучали по коже, обволакивая руку коконом холодной влаги.

Настя ждала этого, но все равно вздрогнула, когда с грохотом стали отходить засовы, когда стали поворачиваться механизмы больших надежных замков.

Потом большая тяжелая дверь чуть подалась назад и из образовавшейся щели кто-то хрипло проговорил: