Юлия Андреева - Феникс

– А тебе, я вижу, нравятся темпераментные женщины.

Я взглянул на чудовище и принужденно улыбнулся.

– Джулия, разреши представить тебе Милицу, дочь знаменитой гасительницы Рагнеды.

Девушка склонилась, и сестра упомянула о доблестях ее матери в битве за Элос и отвела меня в сторонку.

– Я вижу, ты не очень-то расстроился историей с Лаурой? – прошептала она. – Мой тебе совет – отправляйся с этой красоткой в Элос и забудь обо всем.

– Но я вовсе не собираюсь на ней жениться, – запротестовал я.

– А кто тебе велит? Скажи только, она тебе нравится?

– Да.

– Ты ведь влюблен в нее по уши! Я видела, как вы обнимались.

«Главное, чтобы она не видела, как на меня свалилась эта пушистая задница, – вот позор-то».

– А ты видела, как мы ругались? – бросил я пробный шар.

– Мы с Карлом тоже орем друг на друга. Не глупи, Кир. Вы же влюблены. Сделаешь ее своей наложницей, а женишься… женишься ты на племяннице Эльлинсинга. Не взыщи. – Она чмокнула меня в щеку. – Кстати, а как там насчет крылатых кошек? Ты поделишься или как?

Я поклонился.

– Ты будешь блистательно смотреться на белом грифоне, я бы даже сказала, грифонище! – Она, смеясь, уткнулась лицом в грудь подошедшего Карла.

– Нет уж, лучше на черной. – Я повернулся к своим спутникам, когда вдруг заверещал Фобиус.

– Ваши величества! Ваши высочества! Ваши сиятельства! Ужас и нищета! Разверстая бездна! Стоны и крики!.. – завел он свою излюбленную песню.

– Нельзя ли попроще, Огюст? – взмолилась Джулия, которая абсолютно не выносила напыщенности.

– Проще? Да… да… как же… можно и проще. Проще, гм… А вот что мне делать с яйцами?

– С чем? – Отец приподнял брови. – Я не ослышался?

– Не будет платиновых драконов – не будет чернил для особо ценных летописей, не сможем сохранить важнейшие документы – потомки никогда не узнают о наших деяниях и начнут повторять прошлые ошибки.

– Но, может, делать больше экземпляров? – предложил до этого молчавший Эльлинсинг. – Кир поможет вам…

– Нет! Нет! Нет! – замахал руками Фобиус. – Ваше сиятельство, простите старика, но вы ничего не понимаете в этом.

– А что ты предлагаешь? – перебил его отец.

– У меня есть целый склад платиновых яиц! И если ваше величество позволит – мы начнем высиживать их все вместе, пока на свет не вылупятся…

– Ага! Больше делать нечего, как только на яйцах сидеть! – Отец с укоризной посмотрел на летописца.

– Ну не сидите! – смирился с неизбежным Огюст. – Святой остров нас рассудит. Зато костры можно разложить…

– И спалить половину вечного леса? – уточнил Карл.

– Не надо ничего жечь, в Эльсиллине до сих пор горит Храм Течений… – Джулия вздохнула.

– Сделай это, Фобиус, если тебе так хочется! Пусть в Элатасе останутся хоть такие драконы.

– Да-да, непременно, моя королева. Гурий Град мне поможет. Мы вместе с величайшими трудностями яйца эти раздобывали…

Шушукаясь и похлопывая друг дружку по плечам, они побежали в сторону развалин замка.

Отлет пришлось отложить из-за тысячи причин, как всегда требующих моего непосредственного в них участия. Сестра с мужем, отцом и Эльлинсингом колдовали над распределением наград. Краем уха я слышал, что Адам и Ангелика получают в приданое одну из северных провинций, что ж, не много для истинной наследницы Танаталасского трона, но и немало, с учетом того, что она вспомнила об этом с опозданием в сто шестьдесят лет.

Брас и Морей (предполагалось, что вместе с моей матерью, хотя на время Совета они и были в ссоре) также получали земли и замки, только (для этого-то я и был нужен) в Восточном княжестве.

Я горько сожалел, что так и не узнал истинного имени или хотя бы имени-ключа, открывающего заветные двери «Острова желаний», а без этого можно было рассчитывать только на случай.

Милица торопила меня с отлетом, ей не терпелось рассмотреть замок в Элосе и все там переделать.

Мне же предстояло научить несколько особо отличившихся рыцарей уходу за грифонами и убедить Чару, которая заправляла среди этой шерстяной команды, уступить часть своих соплеменников для службы у королевы.

И наконец все формальности были соблюдены, я поцеловал Джулию и хотел уже забраться на спину своей великолепной грифонши. (Для кота-альбиносика мы соорудили некоторое подобие гамака, в котором он, как единственный нелетающий экземпляр в Элосе, должен был возвращаться домой), как вдруг сестра, задержав мою руку в своей, задумчиво произнесла: