Тереза Тур - Танго в пустоте

Маг встал, взял кубок, сделал несколько глотков. Подошел к камину — огонь вспыхнул, как будто одобряя и подбадривая.

Я затаила дыхание, впитывая каждое слово этого почему-то пугающего меня человека. Он же продолжал спокойно и уверенно:

— После того, как вы практически восстановились от первого укуса, вас покусали снова. Вы не видите того, что вижу я. Укусы кентерберийских змей остаются на всю жизнь — это затемнения или разрывы на узоре. Узор — потоки магии, окутывающие тело с ног до головы. Он никогда не повторяется, как всем известно. На этом он замолчал.

Милфорд закончил объяснение, за что я была ему очень благодарна:

— В вашем мире, Вероника, — это отпечатки пальцев. Насколько я знаю, ваши ведомства устанавливают личность именно так. У нас же существует база магических узоров. Но видеть и сличать их могут только маги, специально вырабатывающие в себе эту способность с детства.

— Так же, как нюхачи? — поинтересовалась я, не смотря на то, что внутри стало не по себе…

— Примерно так — мне показалось, Милфорд посмотрел на меня укоризненно.

— В первый раз вы действительно получили что-то вроде… защиты, — продолжал маг, рассуждая скорее про себя.

— Иммунитет — вставила я неожиданно для себя, но на меня, слава стихиям, как тут принято выражаться, никто не обратил внимания…

— Повторные укусы сначала ослабили, но потом неожиданно дали дополнительный ресурс! Из затемнений они превратились во вспышки — вспышки дополнительной энергии. Именно поэтому заклятие, которое вы навесили сами на себя — получилось таким сильным… Но в тот момент, когда вы были ослаблены — с вами поработали.

— Я не помню. Помню только как оказался на болоте, и как стал терять силу, — Ричард смотрел на огонь и казался совершенно равнодушным к выводам сильнейшего мага империи — личного консультанта императора Тигверда.

Швангау подошел к Ричарду, прикрыл глаза. Какое-то время маг молчал, потом произнес:

— Сложное плетение — водяное, но не наше, не стихийное — более… изощренное. Русалка… Заклятие на подчинение и на страсть. У нее ведь не получилось?

— Нет, — отрицательно покачал головой Ричард. — Я не люблю ее.

— Я помню, как тебе доставили в поместье какую-то картину. Что-то совсем простое. Но милое. Я еще пообещал, что мы с тобой как-нибудь навестим мастерскую художницы.

— Это женщина?

Ричард кивнул:

— Отправляемся к художнице?

…

И так получилось, что я смеялась, даже выходя из кареты. Ричард помогая мне выйти из кареты, прижал меня к себе и несколько секунд не отпускал.

— Маленькая месть… — прошептал он мне на ухо.

А еще через мгновение мы оказались в окружении людей в знакомой мне серой мышиной форме. Меня пробила нервная дрожь, как я только их увидела. Уголовная полиция!

Ричард уже просто прижал меня к себе.

— Что встали? — раздался грубый голос. — Езжайте, куда ехали.

— Представьтесь, милейший, — холодно и надменно протянул мой спутник.

— Старший следователь Уголовной полиции господин Олсоп. С кем имею честь?

— Ричард Фредерик Рэ, принц Тигверд. Что тут происходит?

— Задержание преступницы, ваше высочество, — поклонился следователь. Без особого подобострастия, надо отметить.

— А мне докладывали, что в этом доме живет художница, которую мы и хотели навестить, — протянул сын императора.

— Так она и есть преступница.

— И в чем ее обвиняют? — в голосе Ричарда было разлито одно издевательское недоверие. — Надеюсь, не в покушении на мою особу?

— Нет, ваша милость, — спокойно продолжил отвечать следователь. — В оскорблении его императорского величество и августейшей семьи.

— Даже так… Тем более интересно. Это ведь относится и ко мне лично.

Следователь поклонился, не споря.

— Миледи, — обратился ко мне Ричард. — Мы проявим любопытство, раз уж мы сюда явились? Или поедем домой?

— Проявим, — ответила я, завидуя его внешней невозмутимости.

— Ника, — прошептал он мне на ухо, не выпуская из объятий. — Да что с тобой? Ты же в безопасности, со мной… Если тебе все это тяжело — давай просто уедем.

— А если эта женщина не виновна?

— Не все женщины, которых задерживают сотрудники Уголовной полиции, не виновны, как ты.

— Пойдем, — решила я. — В любом случае, мы не можем просто так уехать, не разобравшись.

И мы вошли в дом. Это был дом, подобный тем, какие в дореволюционной России назывались «доходными». Чем выше мы поднимались по лестнице, тем проще одеты становились постояльцы. На верхнем этаже толклись люди в серой форме — в большем, чем необходимо количестве, на мой взгляд. Все-таки не преступную группировку прибыли задерживать, а женщину.