Роб Дж. Хейс - Цвет мести

– Почему Солантис? – спросил Шип. Он смотрел на неё одним глазом, с этим своим бесстрастным выражением на лице.

Генри приглушила гнев, прежде чем ответить.

– Место вроде не хуже других. Работы полно, если кому надо. Народу полно. Законов не очень много. – А ещё она здесь родилась, но ей не хотелось этого признавать. Такое никому признавать неохота.

Она остановилась перед таверной под названием Собачий Смех. На вывеске была нарисованы смеющиеся собаки [6] laughing dogs – смеющиеся собаки. Видимо, некие звери, вроде наших гиен, которые издают звуки, похожие на смех. В оф. переводе "Ереси Внутри" переведены просто как собаки, а "смех" как "лай". , воющие на луну над равнинами. Не самое весёлое название, но в Солантисе вообще весёлого было мало. По правде говоря, здание было дерьмовым. Частично деревянное, частично из бурого камня. Два этажа и винный погреб, кухня и зал на первом этаже. На втором четыре спальни. Когда-то эти комнаты снимали, но сейчас уже нет.

Перед дверью валялся пьянчуга, прислонив голову к стене таверны. Он баюкал пустую бутылку, словно это был новорождённый младенец. Генри хотела было пнуть его по башке, но решила, что он от этого даже не проснётся. Прогорклый затхлый перегар от него она чуяла даже отсюда.

– Добро пожаловать в моё заведенье, – сказала Генри, ухмыляясь.

– Чего? Ты владеешь таверной? – удивление в его голосе переполнило Генри гордостью.

– Ага, – сказала Генри, всё ещё ухмыляясь. Шип таращился на неё, раскрыв рот, но она не собиралась его останавливать. Вместо этого она осмотрела свою маленькую таверну и почувствовала себя такой довольной, что гнев улетучился.

– Так ты расскажешь, как дошла до такого? – спросил Шип.

Генри глубоко вздохнула, просто чтобы растянуть удовольствие, просто чтобы попудрить ему мозги.

– Ага, наверно. Думаю, за пивом оно получше прозвучит.

– Пииииииииииво… – пробулькал пьянчуга с земли, возвращаясь к жизни от звуков об алкоголе.

Шип засмеялся, хотя звучало это больше похоже на скрежет кинжала по камню.

– Я-то думал, ты сдох.

Пьянчуга открыл глаза и покосился на Шипа и Генри. Подо всей этой грязью от сна на улице он вроде был симпатичным.

– Послушайте, – пробулькал он, указывая куда-то в сторону Шипа, – Милостивый государь, я готов на всё за выпивку, и я имею в виду всё что угодно. Я с радостью подую в вашу трубу.

Генри пришлось сдерживаться от смеха, но Шип выглядел озадаченно.

– Чё за хуйню он несёт?

– Подую в вашу трубу, – снова сказал пьянчуга. – Сыграю на вашей дудочке. Пососу вашу сосисочку… э-э-э… – Пьянчуга запнулся и умолк.

Теперь Шип выглядел не столько озадаченно, сколько рассерженно.

– Ты какой-то не такой что ли?

Пьянчуга посмотрел вверх с невинной улыбочкой на лице.

– Что? Я? Нет. Разумеется, нет… если только вы не из этих. В таком случае конечно. Почему бы нет.

– Чего? – Генри посмотрела на Шипа. На его лице было выражение, будто он хочет что-нибудь ударить. Генри отлично знала это выражение, оно было одним из её любимых. Но было что-то в этом пьянчуге… что-то с его лицом.

– Шип. Кажись, он чистокровный, – сказала Генри, по-прежнему ухмыляясь от уха до уха, по-прежнему сдерживая хохот.

Шип уставился на пьянчугу, его лицо снова стало бесстрастной маской. Его всегда легко было отвлечь.

– Похоже, ты права.

– Никогда не была с чистокровным, – протянула Генри. – Ты только хуи сосёшь, или с пиздой тоже управишься?

Пьяница перевёл мутный взгляд на Генри, и его лицо осветилось симпатичной улыбкой.

– Ради вас, миледи, я сделаю всё, что угодно… Ну, ради вас и ради выпивки. Я подниму вас к высотам наслаждения. Заставлю задрожать землю. Заставлю вас узреть Богов.

– Да ты чё. – Генри понравилось, как он болтает – причудливо и красноречиво. Впрочем, признаваться в этом кому-либо она не собиралась. – Внутрь, оба.

В таверне было малолюдно, но тут редко бывало людно до темноты. Респектабельные люди сюда не ходили – не то чтобы в Солантисе было много респектабельных людей. Ну а здесь обычно ошивались воры, преступники и наёмники. Комбинация опасная, как пить дать, но все держали себя в руках из-за страха. У Генри была репутация, было имя, и нынче оно было почти такое же громкое и тёмное, как у Чёрного Шипа.

– Джозеф, – крикнула она мужчине, который присматривал за заведением. – Это Шип. Он мой старый друг. Дай ему всё, что захочет. Я буду в подсобке.

Она схватила пьянчугу за рубаху и потащила, прежде чем тот начал спрашивать Джозефа о выпивке. Уголком глаза она заметила, как Шип рассмеялся и уселся, как можно дальше от двери и спиной к стене.