Ясинский Анджей - Воспоминания участника В.О.В. Часть 3

Иногда в жизни бывают удачи. В этот раз она была у меня. По-видимому, я был разгорячен событиями, потому мне было необычно радостно. Шел я бодрым шагом, изнутри меня все время что-то подталкивало. Мне хотелось петь, хотелось бежать либо сделать чего-то такое, необычное. Пройдя по городу квартала два, услышал какой-то непонятный шум. Кричали люди, лаяли собаки. Интереса ради прибавляю шаг. Навстречу стали попа­даться бегущие люди. Некоторые бежали молча, другие, поравнявшись предупреждали:

- Облава, - и, не останавливаясь, бежали дальше.

Толстая тетка с корзиной, крикнула мне:

- Прячься, облава!

Сама вбежала в калитку двора. Я смотрел на бегущих, не понимая, что происходит, не зная, что мне делать. Одни люди бежали куда-то, не останавливаясь, другие вбегали в калитки дворов. Шум людской и лай собак приближался. Вот из-за угла появилось сразу несколько человек. За ними, перегораживая улицу поперек, с овчарками на поводу, шли немцы и полицаи. Немцы на кого-то громко кричали, лаяли собаки. Не раздумывая долго, вбегаю в ближайшую калитку. Посреди двора, в кучке лежал сложенный хворост. Во дворе никого не было. Забежав за сложенные дрова, с другой стороны от калитки, влез под кучу хвороста и замер. Слух настороженно ловил каждый звук. Шум на улице уже приблизился к дому. Жду, войдут во двор, или пройдут мимо? Пронесло! Шум на улице прокатился дальше, вскоре на улице стало тихо, также, как и во дворе. Боясь в один день испытывать судьбу несколько раз, я остался лежать под хворостом, не собираясь вылезать.

От бывших переживаний за день и тишины, царившей под хворостом во дворе, захотелось спать. И я как будто бы даже слегка вздремнул. Меня и прежде, после сильных переживаний, клонило ко сну. Так случилось и теперь. Позже во дворе послышались женские голоса, судя по тому, что мужских голосов не было слышно, сделал вывод, бояться некого, можно вы­лезать. Но как? А вдруг женщины подумают, что я вор? Характеры женщин городских, бывают иные, чем в селах. Еще неизвестно, как они посмотрят на мое появление. Когда мне надоело прятаться под хворостом, решил вылезти на свет божий.

Невдалеке от меня на бревнах сидели и о чем-то беседо­вали три женщины. Мое неожиданное появление прервало их беседу и, они с удивлением, все трое, вопросительно смотрели на меня. Я подошел к ним, поздоровался.

- Здравствуй, - ответили они и пригласили садиться рядом.

- Я пленный, во время облавы спрятался здесь. Ничего, если немного побуду у вас?

- Можно, можно, - ответили они. - Здесь каждый день кого-нибудь ловят. Вот и сегодня кого-то ловили. На днях из лагеря трое пленных сбежали. Поймали. Говорят, всех троих расстреляли. Да, сейчас по городу и шагу без пропуска не сделаешь. Везде на углах полиция стоит. Проверяют документы. А ты парень хорошо сделал, что к нам во двор забежал. Иначе был бы у них в лапах.

- У них расправа короткая,- поддержала другая. - Сколько они ироды народу загубили в городе. На что вот мы, бабы, вроде бы никому не мешаем, и нас порой страх берет. Баб тоже расстреливают. А как же! Вот, к примеру, пусти пленного ночевать в дом, и тебе тоже не поздоровится! Такой указ есть. Расстреляют всех! И того, кто ночует, и того, кто пустил ночевать. Говорят, за связи с партизанами. Вот они, какие дела-то наши, парень! Трудные времена пошли.

После сказанных слов оставаться дальше во дворе было как-то неудобно, и я сказал, что уйду сразу, только вот немного пережду, пока все уляжется. Женщины не гнали меня, но и не приглашали оставаться. Дольше сидеть становилось неудобно. Одна из женщин сказала:

- Зря ты, парень, у нас здесь сидишь. Ты конечно голоден. Тебя надо было бы покормить нам, а у нас и у самих ничего нет. Мы едим такое, что собака у хорошего хозяина есть не будет.

- Да я ничего, вот только посижу немного, потом уйду.

Помолчали.

- А куда ему идти? Везде одинаково. Не дай бог еще поймают! Сиди уж здесь! Переночевать тоже можно, переночуешь. Bсe равно, время уже к вечеру. Куда ему идти, на ночь глядя? - Рассуждали женщины. - Только кушать у нас и в самом деле нечего. Вот останешься, посмотришь.

- Ничего. Если голоден, будет есть. Ведь мы сами-то едим. А мы тоже люди. Переночует он пусть у тебя, Аня. У тебя места хватит.

- У меня, так у меня, пусть ночует у меня.

Все четверо вошли в дом, который внутри оказался приветливее. Земляной пол отдавал сыростью, и в доме пахло тем особым запахом, который бывает в бедных домах. Обстановка в комнате была тоже импровизированной из ящиков и скамеек. Зато стены были богато украшены картинками из журналов.