Андрей Попов - Кукольный загробный мир

Что ж, это вполне ожидаемо. Авилекс не ляжет спать, пока очередной раз не пересчитает все звезды и не запишет результат в свою пухлую тетрадь.

— Тебе кто-нибудь говорил, что в этом наряде ты похож на клоуна?

Ави чуть вздрогнул и обернулся. Сзади стоял театрально зевающий Ханниол, решивший подружиться с бессонницей. Его обычно ярко-рыжие волосы сейчас совершенно утратили свой лоск. В ночи его уж точно никто не назовет Головой-вспышкой.

— Ты сбил меня! Дай еще минут десять, чтобы закончить, — Ави вновь устремил указательный палец в небо.

Для темного и светлого времени суток Авилекс одевался по-разному. Сейчас на нем был синий плащ и того же цвета остроконечный колпак, повсюду были наклеены разноконечные звездочки, неряшливо вырезанные из фольги. Возможно, эта неряшливость и придавала комичный эффект всей внешности. Хан терпеливо дождался, пока он сделает очередную запись в тетради и вежливо попросил:

— А взглянуть можно?

— Да на здоровье.

На пухлых листах, куда ни глянь, почти одно и то же, только цифры менялись:

996872 — 970 звезд

996873 — 1004 звезды

996874 — 1001 звезда

996875 — 988 звезд.

— Скажи, а длинный номер вначале чего значит?

— Каждый день я изобретаю новое число, которое необходимо зарегистрировать, скоро дойду до семизначных. Чувствую, вскружат они мне голову…

— Нет, ты объясни. Я вот честно не понимаю: какой смысл каждую ночь пересчитывать эти звезды? То, что их все время разное количество, мы и так знаем. Ты систему какую-то ищешь?

Авилекс проделал с колпаком те же манипуляции, что и со шляпой днем — приподнял его, покрутил и вернул на прежнюю голову, то есть на свою собственную. У него имелась одна особенность во внешности, отличающая его от остальных кукол: во время разговора у него совсем не шевелились губы, а подбородок, как составная часть лица, просто перемещался вверх-вниз, точно внутри работал маленький механизм, поднимающий и опускающий нижнюю челюсть. Зато голос у звездочета был бархатный, приятный на слух:

— Сам не догадываешься? Это процедура тренирует мою память. Или ты думаешь, что я так много знаю только потому, что храню у себя древние свитки?

— Довод весомый, и не поспоришь. Я вот уснуть никак не могу… мысли лезут, лезут, лезут…

— Грядут перемены, Хан, которых не избежать. И даже я не могу предвидеть: к добру или ко злу.

— Ты о чем?

— Хочешь кое-что увидеть? Иди за мной.

Они направились куда-то на восток. Шли долго, спотыкаясь и ворча в темноту. Почерневшая трава так и норовила зацепиться за ноги, а нелепые звуки вокруг, эти осязаемые отзвуки мрака, пытались нагнать на них страхов. Авилекс двигался первым, держа под мышкой разбухшую от усердных записей тетрадь. Вот уже показались деревья-вихри, виляя меж которыми легко было заблудиться, если не ориентироваться по спасительным звездам. Лес, что располагался на окраине Сингулярности, обладал причудливой структурной симметрией. На севере росли деревья-сталагмиты: их ветви, все без исключения, загибались параболами вверх, вызывая ощущения приветственных жестов. На юге, царстве мнимого уныния, располагались деревья-сталактиты — те словно пребывали в вечной печали, их ветви загибались вниз. На востоке и западе росли так называемые деревья-вихри: их ветви походили на закрученные спирали. Причем, на востоке все спирали были закручены по часовой стрелке, а на западе — против. Авилекс долго копался в свитках и старых фолиантах, пытаясь найти объяснение столь экзотичного явления, но, как он утверждает, безрезультатно.

— Мы что, идем к туману абстракций? — спросил Ханниол.

— Несложно догадаться, правда? Если двигаться по прямой линии, рано или поздно…

— Уж не намерен ли ты завести меня в пространство скуки?

— Нет. Пока нет.

Сингулярность, как и любой объект в этом мире, имела свои границы. Со всех сторон ее гигантской окружностью опоясывал туман абстракций. С виду — обыкновенный туман, ничего интригующего, но существует гипотеза, что все сущее когда-то родилось именно оттуда. И бумажные птицы, и проволочные насекомые, и сами куклы. Внутри тумана обитают штрихи — виртуальные существа, время жизни которых длится мгновения, одну или несколько капля-секунд — не более, они возникают и тут же исчезают бесследно. Авилекс неоднократно объяснял, что эти существа обладают очень низкой энергией для того, чтобы реализоваться в настоящие живые создания. Если последнее когда и происходит, то крайне-крайне редко. Выглядеть штрихи могут как угодно, их неоднократно наблюдали. Чаще всего это визуальные абстракции (отсюда, кстати, и название тумана), они также могут являться в виде гигантских пауков или милых пушистых зверюшек, иногда похожи на птиц, даже принимают форму кукол. Они не способны причинить ни добро, ни зло. Напугать — это да, но не более.