Тамора Пирс - Воля Императрицы

— Вы злитесь, потому что боитесь показаться слабой, Величество, но не обязательно, чтобы всё было именно так. Нам всего лишь надо объявить, что ваша кузина с друзьями возвращается домой. Раньше, чем планировалось, несомненно, но можно пустить рассказы о том, что наш двор для них оказался слишком изысканным! Ещё есть способы представить всё так, будто они бежали, поджав хвосты.

Она глубоко вздохнула:

— Но если вы поднимите против них границу, и они прорвутся, то это будет хуже, чем истории, в которых они сбежали от наших мужчин. Все ваши соседи будут знать, что вы попытались их удержать — и не смогли. Вы откроете им свою уязвимость.

— Я не верю, что граница падёт, — прямо заявила Берэнин, сжав губы твёрдую, тонкую линию.

Иша пожала плечами:

— Я тоже, но я обязана рассмотреть вероятности и ущерб, если вы не этого не делаете. Вероятность неудачи должна быть принята во внимание. Молю вас, отпустите их.

— Я не потерплю неповиновения.

Отказ пришёл быстро, но она не приказала Ише убираться с глаз долой. В мыслях императрицы был просвет.

Иша бросилась в него:

— Тогда позвольте пойти мне, одной, чтобы сделать это, — сказала она. — Вы останетесь здесь. Если они не смогут пробиться через стену, я приведу их сюда, к вам. Если я не смогу удержать стену против них, то вы можете сказать, что я устала от путешествия, и что стена нуждается в доработке. Стеной пренебрегали, но теперь о ней позаботятся. Никто не узнает, что вы имели к этому хоть какое-то отношение. Они будут предполагать, несомненно, но доказательств не будет.

Задумавшись, Берэнин опустила взгляд на свои идеально ухоженные руки.

Иша надавила:

— Вы всегда говорили, что лучше представать невинной, и давать другим взять вину на себя.

Берэнин потёрла виски:

— Ты просишь меня отказаться от гордости.

Иша склонила голову:

— Только когда гордость — обуза, Имперское Величество.

— Ты готова взять вину на себя, если граница падёт.

— Еслиэта традиционно безопасная граница падёт, — поправила её Иша. — Если эта редко обновляемая граница падёт. Если я, старая и усталая, не смогу победить трёх могучих, молодых людей, только что завязавших моего лучшего помощника узлом.

Иша знала это отрешённое выражение лица Берэнин, появившееся, пока императрица разглаживала рукав пальцами. Она всегда была рада видеть его, потому что оно означало, что её госпожа обдумывала у себя в голове тысячу мыслей, видя множество исходов, и взвешивая каждый из них. Немногие люди имели возможность увидеть эту холодную расчётливость в прекрасном лице императрицы. Она и не хотела, чтобы это видели. Её устраивало, что её народ считал её пылкой, наслаждающейся любовью и деньгами. Немногие осознавали, что Берэнин остывала гораздо быстрее, чем показывала, и что она ничего не делала без того, чтобы повысить своё положение в глазах своего народа и всего мира.

Наконец Берэнин встряхнула манжеты, и поднялась на ноги.

— Хорошо, Иша. Делай, что должно. А я пойду переоденусь. Мне захотелось сегодня проехаться вдоль озера.

Сэндри отказалась оставаться на постоялом дворе Кэньён ещё на одну ночь.

— «Я им не доверяю», — сказала она Дадже и Браяру. — «Если они помогали Шану, я не хочу их наказывать. Я знаю, как трудно отказать дворянину. Но и оставаться здесь я не хочу».

— «У меня есть зелья. Я могу выяснить», — предложил Браяр.

— «Довольно с них магии», — сказала Даджа, наблюдавшая, как обслуга прошмыгивает мимо заключённого в клетку Кэна. — «Давайте просто уедем. Если у тебя так много сил, пойди ещё попресмыкайся перед Жэгорзом».

Браяр вздрогнул. Все трое очень много извинялись перед Жэгорзом. Сэндри даже пригласила его ехать рядом с ней, когда они покинули Кэньён. Как ни странно, вся эта скверная история успокоила Жэгорза. Даже когда они миновали следующий имперский форт, он держал свои предупреждения о дворце при себе. Он учился лучше просеивать образы и свои слова.

Поскольку они ехали только вдвоём, Амбросу и Трис был в какой-то мере проще ехать по тракту, не смотря на слабость Трис. Когда Трис почувствовала, что не может оставаться в седле ни мигом больше, она свила из ветра верёвки, которыми привязала себя к седлу и к своей кобыле, и послала ветры вперёд, чтобы сгонять остальных путников на обочину, пока она и Амброс не проедут. Когда направлявшиеся на конную ярмарку люди не отреагировали на ветер, она покраснела, и начала играться с шаровыми молниями. Люди бросились в рассыпную. Она, Амброс и Чайм миновали то место, где тракт пересекался с Дорогой Дипдин, гораздо быстрее, чем это удалось Сэндри и её спутникам.