Дмитрий Воронин: Чаша Торна

Прежде всего, он был откровенно молод. Несмотря на то, что он пытался держать себя с достоинством взрослого, стоило ему заговорить — и каждый понимал, что лет парню от силы восемнадцать-двадцать. Одет он был дорого, по местным меркам — так прямо изысканно, к тому же добавил к своему нарядному камзолу, слишком легкому для нынешней погоды, совершенно неуместный здесь короткий меч. Хозяин таверны несколько раз хмуро косился на оружие, но на то и существуют неписаные правила, чтобы их нарушать. Юнцу же явно хотелось ощутить на бедре непривычную тяжесть железа, и картинно этак положить руку на узорчатый эфес. Не с угрозой, а так, рисовки ради. Что он и делал при каждом удобном случае. Наверняка он и спит с этим мечом — чтобы как-нибудь в разговоре упомянуть, что и ночью с оружием не расстается.

Бьющая через край молодость выплескивалась и в восторженно-азартной манере разговора. Парню смертельно хотелось настоять на своем, но получалось это у него неважно. И все же он продолжал уговаривать собеседника:

— Рон, послушай… Драйгар предлагает пять золотых марок каждому, кто запишется в его отряд. Мэр с посыльным щедрый задаток прислал, чтоб людей набрать… А как дело сделаем, глядишь, еще каждому перепадет. А Драйгар, ты знаешь, до золота не жаден, не обидит.

— Ты пойми, Брик, — несколько устало, но еще не раздраженно заметил воин, найдя наконец более или менее приличный кусок свинины и отправляя его по назначению, — пойми, что меня это не интересует. Ни Драйгар, ни его поход, ни его деньги.

— Ты боишься!

У юнца хватило ума «крикнуть шепотом». По лицу великана скользнула тень. Те, кто лучше знал Рона, постарались бы, увидев такое выражение его лица, оказаться где-нибудь подальше от этих мест. Парень же не был знаком с воином настолько хорошо — собственно, знали-то они друг друга уже много лет, да только встречались лицом к лицу за эти годы раза три-четыре от силы. Поэтому он и позволил себе этот наивный детский выпад. Поскольку оскорбление было произнесено достаточно тихо и не долетело до чужих ушей, Рон решил на первый раз простить беднягу, который не ведает, что творит. Он не был уверен, что сможет простить его еще раз, поэтому счел нужным предупредить сопляка о последствиях распускания языка.

— Я, Брик, не боюсь ничего и никого. А те, кто имел несчастье в этом усомниться, уже давно пируют за одним столом с Торном. Или гниют в земле — это уж кто во что верит.

— Так и я ж о чем! — Брик, похоже, даже не заметил, что мгновение назад находился очень близко от гибели. — Такие парни, как ты, для нас просто находка. Присоединяйся, не пожалеешь…

— Прошу прощения, благородные господа…

Рон медленно оторвал взгляд от лица юноши и перевел его в ту сторону, откуда раздался этот тихий голос.

Персона, стоявшая у стола, заслуживала не только того, чтобы на нее смотрели. Она, пожалуй, была достойна даже того, чтобы ее воспевали.

Девушка… Нет, из возраста девичества она уже давно вышла, на вид ей было лет двадцать пять или чуть больше. В общем, молодая женщина, вмешавшаяся в разговор, была красива. Да, красива, и этим все сказано. Ее черты в отдельности нельзя было назвать идеальными — губы, возможно, слишком пухлые, глаза чрезмерно миндалевидные, скулы излишне выпуклые… Да и огненно-рыжий цвет волос вызывал некоторые сомнения в своем природном происхождении. Но все это в совокупности создавало единый образ чертовски привлекательной особы.

Замшевый дорожный костюм отлично смотрелся на ее ладной фигуре. А на груди спокойно лежал оправленный в серебро туманный кристалл, при виде которого Рон чуть заметно приподнял бровь, а у юноши буквально челюсть отвисла. Дар речи он, во всяком случае, потерял.

— Да, сания, мы можем вам чем-то помочь? Прошу вас, присаживайтесь.

Девушка улыбнулась, от чего ее лицо стало еще милее. Она изящно опустилась на скамью и заметила, обращаясь исключительно к Рону:

— Вы, я вижу, многое повидали. Не люблю, когда нас называют магичками. Звучит как издевка.

— О, я всегда был высокого мнения об учениках школы Сан. Пламенный факультет, как я понимаю, верно?

— Неужели это так очевидно? — усмехнулась она.

— Конечно… Ведь именно Пламенные всегда собирают у себя самых красивых претенденток.

— Спасибо…

— Что вы, сания, ваше присутствие — честь для нас. Не согласитесь ли присоединиться к нашей трапезе? Если это богомерзкое творение можно назвать едой.

— Не откажусь. — Она кивнула с таким видом, как будто делала им огромное одолжение. В какой-то степени в другом месте и в другое время это действительно было бы именно так. Пламенная волшебница, выпускница всемирно известной школы магических искусств Сан, безусловно, оказывала честь двум мужланам… ну или пусть даже двум благородным господам, снисходя до совместной с ними трапезы.

Читать дальше