Екатерина Лесина - Внучка берендеева. Третий лишний (СИ)

Красава не жаловалась.

Терпела.

И жар. И холод. И деда. И сон ее тягостный истончался порой... тогда она слышала разговоры.

- ...я утром явилась, а она мечется, - это Беруся говорила кому-то.

Неправда!

Зачем она лжет?

Она ведь ночью пришла... и ложь малая, пустая... ведь не к полюбовнику царица ходила, а к сестре своей... так зачем? И отчего ложь эта самой Красаве кажется важною?

- ...целитель мой говорит, что застудилась боярыня. Вышла распаренная, водицы студеной выпила. Или ветерком протянуло...

...еще одна ложь. Красава берегла себя.

На порогах не сиживала.

Волос не резала.

В зеркала по середам не гляделась. И воду студеную точно не пила. Но жар... откудова он...

- Мне жаль, боярин.

Правду сказала. Ей действительно жаль.

- Я посижу тут, с нею... она одна у меня осталась...

Нет!

Но муж дозволял. Его Красава слышала будто бы издали, и чуяла слабо... тянулась, а не дотягивалась. И за руку схватить бы, взмолиться, чтоб не уходил, не бросал ее, но...

- Лежи, дорогая... скоро все закончится, - Беруся сидела у изголовья, и сама вытирала пот со лба Красавы. Мочила тряпицу в душистой воде.

Клала на лоб.

Убирала волосы влажные. Целовала холодными губами.

- Скоро уже... прости... такова цена... я не хотела... и не хочу... но или ты, или мы... и не во мне дело даже... и не в нем... во всех людях... в царстве... растащат ведь на куски. А там, за границей, азары... хлынут рекой лютой. Выжгут землю эту дотла... а пепел развеют.

Не понимала Красава.

Но кричала. Молила отпустить ее или дитя, которое вовнутрях затихло... только не слышали...

- Не сопротивляйся, - Беруся заглядывала в глаза. - Чем сильней ты упрямишься, тем хуже... амулет надела... он тебя не спасет...

...не спас бы, верно.

...дед пришел. Когда? Красава не знала. Открыла глаза и увидела его, хмурого, белого. Сидел у изголовья, в посох свой вцепился.

- Живая? - спросил он скрипучим голосом.

- Дедушка... - вдруг захотелось, как в детстве далеком, залезть к нему на колени, обнять, прижаться и рассказать по секрету великому обо всех обидах своих, великих и малых. Может, и не станет он жалеть, не умеет, а все одно на душе полегчает.

- Дура, - сказал он громко и сплюнул. - Чего с бабы взять... и я дурак, что увезти тебя позволил... теперь-то уж чего?

Красава расплакалась.

Она вдруг осознала, что жива... и что не рада тому, потому как внутри у нее странная пустота, будто кусок из сердца вытянули.

И догадки страшась, она положила руку на живот.

Так и есть.

Пустой.

- А где...

- Поздно я пришел. Силы уже не те... - дед отвел взгляд. - Мертвого ты родила.

Неправда!

Живое дитя было... это она, Беруся... приехала и забрала... и...

- Где... она?

- Царица-матушка? - дед криво усмехнулся. - Давече отбыть изволила... не пожелала со мной свидеться... спешила очень.

- Это... это она....

Дед вздохнул.

- Всякая волшба цену свою имеет... за одно малым платишь, за другое и цена больше... чтоб жизнь получить, жизнь отдать надобно... вот она к тебе и явилась. Вы все ж родня, как ни крути...

- Жизнь...

- Жизнь за жизнь...

Больше дед ничего не сказал.

Красава сама поняла. Жизнь за жизнь? Жизнь ее ребенка за... то, что зрело в утробе Беруси. Размен? И сама она, проклятая, - правда, Красава сомневалась, что проклятия ее причинят Берусе настоящий вред - убедила себя, что делает сие не для себя, но для всего царства.

Тварь.

Ненависть была глухой.

А сама Красава - слабой. Она не желала возвращаться. Уж лучше сон. Жар. Горела? Так и сгорела бы... вместо дитяти... почему оно? Потому как защитный амулет был у Красавы? А дитя... как же Божиня, которая милостью своей защищает сирых и слабых...

...не сгорела.

...и отойти не позволили.

Муж приходил, разговаривал ласково... утешал... убеждал, что будут и другие дети... только Красава знала - ложь. Не будет. И ему сие ведомо. Кто сказал? Дед? Беруся, когда поняла, что не дано ей обе жизни забрать? Не суть.

Главное, что лишили ее, Красаву, самого желанного...

...и ночами, оставаясь одна - Красава гнала девок прочь, не желая, чтобы видели они слезы ее - она молила Божиню.

О смерти.

Или благословении.

О мести...

И видно, слишком много было этих желаний, потому ни одно не исполнилось. И когда Красава почти уже решилась сама с жизнью расстаться - уж это-то право у нее не заберут - вновь пришел дед.

- Дурное задумала, - сказал он и положил ладонь на голову. - Ты это брось. Коль случилось, то так тому и быть...

- За что? Я ведь... я ей ничего не сделала... никогда... она... сестра... была как сестра... а она...