Роджер Желязны: Знак Хаоса

Я через бар устремился к лежащему навзничь Льюку. Гусеница разбирала кальян, и я заметил, что ее гриб перекосило под странным углом. Позади нее рыл нору Белый Кролик, и я слышал, как, раскачиваясь на табурете, куда ему только что удалось взобраться, бормочет проклятия Шалтай.

Приблизившись, я отсалютовал джентльмену с палитрой.

— Простите, что побеспокоил, — сказал я ему. — Но, поверьте, все это к лучшему.

Я поднял обмякшего Льюка и закинул его на плечо. В лицо мне порхнула шустрая стайка игральных карт. Я отмахнулся.

— Бог мой! Бармаглот испугался! — сказал художник, глядя куда-то мимо.

— Чего? — спросил я, не совсем уверенный, интересно мне это знать или нет.

— Вот этого, — ответил художник, показывая на дверь.

Я посмотрел туда, и меня шатнуло; да, действительно, Бармаглота можно было понять.

В баре только что появился Огненный Ангел — двадцати футов ростом, рыжеволосый, с крыльями, подобными окнам с грязными стеклами; с одной стороны, он напомнил мне, что я тоже существо смертное, с другой — своим игольчатым воротником и похожими на колючки когтями, высовывающимися из его короткого меха под всевозможными мыслимыми углами, — напоминал богомола. Когда он ломился внутрь, один из его когтей случайно зацепился за дверь, и та сорвалась с петель. Это была тварь Хаоса — редкая, смертоносная, высокоразумная. Давным-давно не встречал я Огненных Ангелов, да и не было никакого желания. На мгновение я пожалел, что потратил свое заклинание на какого-то Брандашмыга… потом вспомнил, что у этих тварей три сердца. Пока Ангел зыркал глазами по сторонам, высматривая мою особу, а когда наконец увидел, с коротким охотничьим воем двинулся в мою сторону, я быстренько огляделся.

— Было бы время, я с удовольствием бы с вами поговорил, — сказал я художнику. — Мне нравится ваша работа. К сожалению…

— Я понимаю.

— До свидания.

— Удачи.

Я шагнул в кроличью нору и побежал — сильно пригнувшись из-за низкого потолка. А еще мешал Льюк, и поэтому было неудобно вдвойне, особенно на поворотах. Где-то позади, правда пока еще далеко, раздавались охотничьи вопли и звук вонзающихся в землю когтей. Одно меня утешало: Огненному Ангелу придется здорово раздвинуть туннель, чтобы пролезть в него. Но все равно хорошего было мало: я знал, что это ему ничего не стоит. Эти создания невероятно сильны и, по сути, неуязвимы.

Я продолжал бежать, пока пол у меня под ногами круто не оборвался вниз. Почувствовав, что начинаю падать, я протянул свободную руку, чтобы за что-нибудь ухватиться, но соломинки никакой не было. Почва ушла из-под ног. Хорошо. Я надеялся и почти ожидал, что так оно и случится. Льюк издал тихий стон, но не шевельнулся.

Мы падали. Вниз, вниз, вниз, как и было сказано. То ли колодец был очень глубок, то ли падали мы очень медленно. Все вокруг нас было задернуто сумерками, и я не различал стен. В голове просветлело еще больше, и я знал, что так будет продолжаться и дальше, пока я контролирую одну переменную: Льюка. Высоко над собой я опять услышал знакомые охотничьи завывания. И вслед за этим грааханье. На этот раз оно было каким-то странным. Фракир на запястье вновь запульсировала, докладывая про то, что я уже и без нее знал. Так что опять пришлось ее успокоить.

Еще яснее. Я стал вспоминать… Мой набег на Крепость Четырех Миров и как я спас Джасру, мать Льюка. Нападение оборотня. Странный визит к Винте Бэйль, когда выяснилось, что она не совсем то, чем казалась… Обед в Гробовой Аллее… Обитающий на Пороге, Сан-Франциско, хрустальная пещера… Все яснее, яснее… И все громче и громче охотничий вой Огненного Ангела над моей головой. Наверное, он пробился через туннель и теперь спускается. К несчастью, у него крылья, ну а я мог всего лишь падать.

Я посмотрел вверх. Но разглядеть нависшую надо мной тушу не удалось. Наверху, кажется, было темнее, чем под ногами. Мне очень хотелось верить этому свету в конце туннеля, раз уж сам я не мог придумать никакого выхода из ловушки. Было слишком темно, чтобы взглянуть на Козырь или что-либо разобрать в мелькающих по сторонам декорациях для совершения теневого перемещения.

Я чувствовал, что теперь мы скорее планируем, нежели падаем, и скорость наша вполне умеренна, чтобы приземлиться, не поломав костей. В противном случае я, конечно бы, сообразил что-нибудь такое, чтобы посадка получилась помягче, — к примеру, немного переиначил одно из тех заклинаний, которые я по-прежнему носил с собой про запас. Хотя, по совести, цена этим мыслям в полете — ноль без палочки, коли и вправду судьба нам быть сожранными еще по дороге вниз — а такое светило вполне, если, конечно, наш охотник не успел где-нибудь заранее набить брюхо; в этом случае он нас всего лишь покалечит. Так что, пожалуй, стоит прибавить скорость, чтобы опередить зверя; но, с другой стороны, при его возможностях он запросто сотрет нас в мелкую пыль, когда мы спустимся вниз.