Михаил Белозеров - Месть самураев (трилогия)

Один Акинобу верил в Майяпана и поэтому сказал:

– Придет он. Я верю.

У Натабуры были и другие причины хмуриться: арабуру затеяли какую-то странную игру и все дальше и дальше заманивали их на север. Нельзя было принимать сражение, не разобравшись в причинах, хотя они были очевидны: похоже, арабуру искали выгодное для себя место. Они выгнали из леса Руйдзю карин дикое зверье и заняли пещеры, в которых жили трехпалые иканобори. Дальше идти было просто некуда – за их спиной начинались отроги Фудзияма, где армии негде было развернуться.

Много раз Натабура держал военный совет на эту тему: принимать сражение или нет. Тайсё Го-Данго был «за»:

– Войска перегорят! Надо наступать, пока они рвутся в бой. Где бы арабуру ни захотели драться, мы будем наступать и победим.

Гёки был осторожней:

– Не следует соваться туда, куда нас заманивают. Они готовят ловушку.

Язаки твердил свое: в том смысле, что на все воля Богов. Он не разбирался в стратегии и больше прислушивался к своим ощущениям, но на этот раз пророчествовать остерегался.

Баттусай, который командовал армией в десять тысяч человек, тоже считал, что надо быть осторожней и не принимать сражения.

– Драться надо сейчас! – твердо сказал Акинобу.

Натабура высказывался последним:

– Посмотрим, что они нам предложат.

Для боя арабуру облюбовали долину реки Макабэ. Река начиналась в отрогах хребта Оу, в центре которого неустанно дымил Фудзияма. Перед сражением, словно нахмурившись, он выпускали клуб черного дыма и тихонько рокотал. Земля под ногами подрагивала. Ночью на его склонах были заметны огненные сполохи.

Можно было, конечно, пересидеть арабуру, дождаться зимы, а весной посмотреть, кто окажется сильней. Однако в этом случае возрастал риск потери инициативы. Но самое главное – начался голод. В некоторых провинциях уже подмешивали в рис толченую солому. В армии же еды осталось не больше, чем на пятнадцать дней.

Как бы и нам всем не пришлось есть солому, думал Натабура.

Отряды все прибывали и прибывали. Из провинции Хитати пришли две сотни босоногих крестьян, вооруженных мотыгами, цепями и косами. Им выделили трофейные яри, которые требовали починки, но крестьяне и этому были рады. А вот из Иваки явился целый отряд во главе со старостой, в полном вооружении и даже со своими знаменами главы округа, которого арабуру убили еще год назад.

– Ай, молодцы! – обрадовался Натабура. – Ай, молодцы!

– Готовы служить, господин! – поклонился староста.

– Как же тебе удалось сохранить такие силы? – спросил Натабура.

– Мы народ хитрый. Днем работаем, а ночью воюем, – ответил староста.

– Молодец! – похвалил его Натабура. – Дам тебе две тысячи человек. Возьмешься командовать?

– Возьмусь!

Самая южная провинция – Тадзима, прислала конников с луками. Из Наори пришли мечники, а из Миэ – целая толпа с такими разбойничьими рожами, что Натабура опешил.

– Откуда вы такие? – удивился он.

– Из тайных пещер, из глубоких долин, из болот! – кричали они.

Эти люди были вооружены дубинами, шестами и короткими луками. Го-Данго отправил их в легкие войска.

Пришли даже морские вако со своими кривыми ножами, долго кланялись и просили прощения – мол, при арабуру было неплохо, но со своими лучше. Натабура пообещал им вольницу на двадцать лет вперед, и они кричали: «Бонзай!»

Народ все прибывал и прибывал, и за три дня до сражения окрестные холмы по ночам были усеяны кострами. Го-Данго приказал жечь их как можно больше, дабы ввести арабуру в заблуждение.

Песиголовец Зерок командовал отдельным отрядом ойбара. Правда, отряд его был небольшим. Зато удалым.

А еще в армии самураев был полк хонки, вооруженных вилами, цепями и кусаригама [434]. Правда, этот полк можно было использовать только в темное время суток. До поры до времени хонки сидели в самых глубоких пещерах и скулили:

– Ну пустите нас воевать! Ну пустите!

Ими командовал Киби Макиби, бывший демон дыр и колодцев, а теперь сёнагон [435], чем он очень гордился. В качестве родового знака он выбрал себе рисунок выползающего из норы крота на фоне восходящего солнца. Он мечтал, чтобы этот знак общим для всех хонки, пожелавших жить в мире людей. По непонятной пока причине у Киби Макиби выросли настоящие ноги, и он стал еще больше походить на человека.

Киби Макиби расхаживал по пещере, одетый в золоченые доспехи, и увещевал:

– Ждать надо! Ждать!

– Долго ли?! – скулили самые нетерпеливые.