Михаил Белозеров - Месть самураев (трилогия)

– Мы предоставляем вам честь участвовать в нашем празднике. Если вы выиграйте три раза, то гора Нангапарбата откроет вам дорогу и вы сможете продолжать путь.

Ой ли? Что в его словах было правдой, а что нет, можно оставить на его совести. Издеваются над нами, решил Натабура и едва не схватился за челюсть. Простодушное коварство ёми было слишком очевидным. На этот раз у него вышло: в мгновении ока он стал мусином – окинул взором будущее и не увидел Знака – Мус. Мелькнула лишь неясная тень, словно лисий хвост. Было ли это пропуском, он не знал, и чья душа улетела, тоже не знал, а мог только поклясться, что заглянул достаточно далеко и со всем вниманием, на которое был способен. Ведь даже самый конечный Мус не отражает реальности, а является только подсказкой в твоих действиях. Так учил учитель Акинобу. Зубы на какое-то мгновение перестали ныть.

– Мы согласны, сейса, – Натабура незаметно подмигнул Язаки, в надежде, что толстый друг будет более расторопным, хотя их положение было, в общем-то, незавидным, можно сказать, даже пропащим. Дожить до рассвета составляло огромную проблему.

– Да, – добавил Язаки, привыкая, что во всем можно полагаться на Натабуру.

– Отлично! – воскликнул вождь Хан-горо. – Приступим сразу же.

– Не лучше ли дождаться утра? – удивился робкий Язаки, проявляя дипломатическую смекалку.

– Мы играем только до восхода солнца. Как только лучи солнца окрасят Нангапарбату, – вождь Хан-горо неопределенно махнул в сторону сказочной вершины, – колдовство пропадает!

– У нас… – жалостливо шмыгнул носом Язаки, – у нас… нет оружия!..

Молодец, оценил Натабура.

– Зато есть лук, – со знанием дела прищурился Антоку, не собираясь уступать.

Несомненно, он ничего не простил и вместе с Такаудзи хотел расквитаться за случай на тропинке. Интересно, почему бы всему племени для верности не ринуться в бой? – злорадно подумал Натабура. Умереть он не боялся, но и сдаться просто так не был намерен. Щенок вернулся за новым куском мяса и требовательно верещал за стеной. Он оказался очень нахальным – черный щенок, с рыжим подпалом и таким же пятном на груди.

– Лук хорош в поле, – храбро заметил Язаки, давая понять, что тоже кое-что смыслит в ратном деле. Лицо его было в пыли, рукава завернуты по локоть. – Однако не годится для серьезного поединка.

Вождь Хан-горо важно сказал:

– Мы дадим вам самый лучший меч! А лук оставьте до следующего раза.

В этой фразе крылся подвох, но Натабура ничего не понял, а только почувствовал, что Язаки был готов легкомысленно сообщить о кусанаги, мол, у нас уже кое-что есть посильнее любого вашего меча, и быстро вставил, справедливо полагая, что и камень может проговориться:

– Хоп! Тогда идем!

Он легко поднялся, рассчитывая, что их отпустят вдвоем в эту самую сугоруку, и они благополучно сбегут, а с двумя противниками он справится легко даже одним годзукой. Как только он начал двигаться, зубная боль прошла, исчезла, словно ее и не было вовсе, а на душе стало легко, словно проблемы решились сами собой.

Снова раздался восторженный рев ёми: они трубили, били в барабаны, свистели, ревели и плясали. Когда Натабура с Язаки вышли из хижины, то обнаружили толпу, которая источала крепкий мускусный запах и не имела ни конца, ни края. Лица, вымазанные непереваренной травой из козьего желудка, возбужденно блестели. Центр деревни был залит светом, а пагода словно висела в воздухе. Все ее три крыши полыхали рубиновым светом.

На высоких ступенях пагоды стоял шаман Байган. Он поднял руку, и все стихло.

– Кто из вас будет игроком? – он почему-то посмотрел на Язаки, выбрав слабейшего.

– Хоп?! Нас двое… – словно между делом заметил Натабура, не особенно повышая голос.

Но шаман не обратил на его слова внимания. Казалось, дело решено. Первым он хотел убить короткорукого и пухлого Язаки.

– Нас двое, сейса! – на этот раз твердо повторил Натабура.

Если бы у них была возможность тут же, сейчас же попасть в сугоруку, он не задумываясь бы сделал это.

– Один будет бросать камни! – блеснул кровавыми глазами вождь Хан-горо.

Для него самого все было ясно: пришельцы должны погибнуть по очереди в течение двух ночей. Почему бы первой игре не стать самой зрелищной?! Пусть первым идет сильный мальчишка.

Язаки в очередной раз испугался и бросил жалостливый взгляд на Натабуру. Для игры, сам того не подозревая, он тоже не годился. Чтобы правильно научиться бросать камни, нужно играть хотя бы в те же самые нарды не менее пяти лет, и с очень сильным противником – с таким, как учитель Акинобу, например. Показывая, как правильно это делать, учитель Акинобу говорил: «Будущее – это тот единственный вариант, без которого ты не можешь обойтись, поэтому думай только об этом». Перед игрой он учил Натабуру предсказывать ее результат. По представлению монахов Конгобудзи, игра в нарды имитировала жизнь с ее закономерными случайностями. Кто понял закономерности случая, тот умеет управлять своей жизнью.